Страшный Тегеран
Шрифт:
И, сказав Джелалэт, чтобы она не беспокоилась, вышла.
Минут десять Джелалэт сидела одна. Вдруг сама не своя вбежала жилица:
— Знаешь, что случилось? Ханум-сааб упала с лошади! Ее отправили в больницу! Я сказала сыну, чтобы как можно скорей нашел извозчика, поедем домой.
— А если извозчика не окажется, что мы будем делать? — вырвалось у Джелалэт.
— Ну, как это не окажется! — успокоила ее старуха.
Прошло еще десять минут. Кто-то постучал в дверь пальцем. Жилица подошла к дверям.
— Извозчиков не найдем. Все экипажи сегодня реквизированы.
Джелалэт сорвалась с места.
— Баджи-джан, ничего, пойдем лучше пешком.
Жилица ответила:
— То-то и есть, что и пешком нельзя пойти. Сын говорит, что в городе военное положение и всякое движение запрещено.
Ударив себя обеими руками по голове, Джелалэт воскликнула:
— Ах я несчастная. Что ж теперь делать-то?
— А ничего и не поделаешь, — сказала старуха, — раз так вышло, придется здесь заночевать, а завтра рано утром поедем.
— Нет, нет, это невозможно, мама будет беспокоиться, — плача, сказала Джелалэт. — Как-нибудь уж пойдем.
Но жилица сказала:
— Нет, доченька, раз нельзя идти, тут уж ничего не поделаешь. Сам главный министр объявил военное положение. И если мы пойдем, нас обязательно заберут. Но вот что можно сделать: пусть мой сын быстро побежит да предупредит мать. Я думаю, уж моим-то седым волосам она тебя доверит и не будет волноваться, если ее дочь со мной одну ночь вне дома проведет.
Джелалэт, как ей ни грустно было, заставила себя согласиться. Немного погодя, жилица сказала:
— Ну, вот что, ты намаза-то не читаешь, а я должна пойти омовение сделать и намаз прочитать. Ты посиди, я приду.
— Не оставайся долго, баджи-джан, — просила Джелалэт, — мне страшно.
— Что за страхи, я же сейчас приду, — сказала жилица и ушла.
Беспорядочные страшные мысли носились в голове Джелалэт. Сердце ее от страха минутами точно останавливалось, потом вдруг принималось, как говорится, бить тревогу.
— Что делать? — шептала она.
Так прошло четверть часа.
Баджи-джан не возвращалась. Джелалэт, видевшая, как ее мать совершает омовение, не понимала: «Неужели жилице столько времени понадобилось на омовение?» Неожиданно открылась дверь, Джелалэт хотела вскрикнуть:
«Слава богу, баджи-джан, ты пришла, наконец».
И вдруг увидела перед собой два огненных глаза, те самые глаза, что в один из дней ее жизни повергли ее в такое смятение. Тихо вскрикнув, она упала со стула на пол.
Глава двадцать пятая
ДЖЕЛАЛЭТ И СИАВУШ
Читатель, вероятно, не забыл еще, что вечером того дня, когда Сиавуш-Мирза встретил на Зеленом базаре Джелалэт и обратился за помощью к Мохаммед-Таги, тот сказал ему, что сначала нужно разузнать
Наутро горничная сообщила Сиавушу, что Мохаммед-Таги «желает иметь честь его видеть». Сиавуш быстро оделся и вышел к нему в бируни.
— Ну, что? — спросил он. — Можно надеяться?
Мохаммед-Таги улыбнулся:
— Осмелюсь доложить, хезрет-э-валя, изволите уж слишком спешить. Вчера я пошел домой и часа два над этим делом думал. В конце концов я решил, что, если хезрет-э-валя хотите достичь цели, вы должны прежде дать мне слово, что больше не будете ходить к ее дому.
Шахзадэ был поражен:
— Как это так? Это невозможно! Я должен хоть изредка ее видеть... хоть под чадрой.
Усмехнувшись, Мохаммед-Таги ответил:
— Я ничего не говорю, а только вы, помните, сказали, что она из тех девушек, которые боятся знакомства с мужчинами и думают, что из-за них можно попасть в ад. Значит, к ней надо подойти по-иному, а не так, как мы раньше подходили к другим, более зрелым дамам.
Сиавуш призадумался. Так как он считал Мохаммед-Таги мастером своего дела, то в конце концов сказал:
— Ну, ладно, я дам слово не ходить. А ты даешь слово, что устроишь это дело?
— Вы должны дать слово, — ответил тот, — а я уж постараюсь, чтобы и на этот раз вам все удалось и чтобы вы убедились, что такого, как Мохаммед-Таги, нельзя променять и на два вьюка золота.
Шахзадэ рассмеялся. Встав, он похлопал Мохаммед-Таги по спине и сказал:
— Ладно, я тебя хорошо знаю. Так и быть. Как мне это ни трудно, обещаю не ходить к ее дому и даже в тот квартал.
Тогда Мохаммед-Таги сказал:
— Нужно во что бы то ни стало разведать все о их житье-бытье, узнать, кто ее родные, нет ли у нее жениха, словом, все. И, собрав эти сведения, избрать простейшее средство, ведущее к цели.
Хотя Сиавуш и дал Мохаммед-Таги слово, но он был так влюблен, что не мог удержаться и несколько раз все-таки потихоньку ходил к дому Джелалэт. Мохаммед-Таги, узнав об этом, рассердился и заявил, что откажется от этого дела, и Сиавуш, в конце концов, решил прогулки прекратить. Он весь горел от страсти и нетерпения. Наконец, однажды вечером к нему явился Мохаммед-Таги и объявил:
— Я уже имею все сведения. Обдумываю план.
Обрадованный шахзадэ просил его рассказать все, что он узнал. И Мохаммед-Таги, не желая мучить Сиавуша, сообщил ему, кто такая Джелалэт, какие у нее средства к жизни, какое отношение имеет к ней Джавад, и прибавил:
— Это обошлось в две десятитуманные бумажки.
Сиавуш небрежно сказал:
— Ничего не значит, припиши их к счету. Но я бы хотел знать, каким способом ты рассчитываешь бросить ее в мои объятия?
Немного поколебавшись, Мохаммед-Таги сказал: