Страсть Дариуса
Шрифт:
Он вышел из комнаты, даже не взглянув в ее сторону.
Марианна сделала глубокий вдох, осознав, что задерживала дыхание, пока он был в комнате. Она все еще чувствовала пряный запах его одеколона после его ухода.
***
Накинув голубую шаль поверх халата, Марианна ждала Дариуса. Пока она сидела, расчесывая волосы, ее руки не переставали дрожать, и она почувствовала тошноту в животе. Дариус был так сильно зол на нее. Выражение его лица. Он был поражен, увидев ее. Она чувствовала, что продрогла до костей, и у нее сильно болели руки. Реальность того, что она сделала, того, что
Она хотела угодить ему и быть хорошей женой, но потерпела сокрушительную неудачу, и она знала, что грядет расплата. Дариус был очень добр к ней, всегда внимателен и тактичен, так почему же тогда она была вынуждена ослушаться? Это был простой ответ. Она не заслуживала всего, что он ей давал, или той любви, которой он ее осыпал. Но она хотела заслужить его любовь. Только вот не знала, с чего начать. Марианне нужно было взглянуть правде в глаза: она долгое время не была честной, прячась в мире сожалений и утраченного потенциала.
Однако Дариус изменил ее. Заставил испытать эмоции, о которых она и мечтать не могла, что когда-нибудь испытает снова. Заставил ее полюбить… снова. Заставил полюбить его. Она влюбилась в своего мужа и знала, что должна рассказать ему все. Это было его право знать о Джонатане, но она боялась из-за того, что подумает о ней Дариус, когда узнает правду.
Марианна все еще сидела на том же месте почти час спустя, когда Дариус тихо вошел в ее комнату и подошел к ней сзади, когда она неподвижно сидела за своим туалетным столиком.
Температура, казалось, понизилась на несколько градусов. Он был твердым и непреклонным, как будто хотел ударить по чему-то. Она взглянула на него в зеркало. Они смотрели друг на друга, казалось, целую вечность, прежде чем он резко заговорил, скрестив руки на груди.
— Ты хочешь мне что-то сказать, Марианна? Пожалуйста, я жду, чтобы услышать это.
Его ледяное презрение сокрушило ее. Она не могла сдержать дрожь.
— Ты недоволен мной, Дариус, знаю. — Она повернулась на стуле к нему и неуверенно потянулась, чтобы коснуться его руки.
Его темные глаза сверкнули на нее так холодно, что она отшатнулась и опустила глаза. Ему это не понравилось.
— О нет, ты этого не сделаешь! — Он огрызнулся. — Ты встретишься со мной лицом к лицу, а не будешь шарахаться, как будто я какое-то чудовище, — выплюнул он, ожидая, когда она поднимет к нему лицо.
Боже, его глаза были дикими, такими темными и несвязными, но было и что-то еще. Она увидела в них боль.
— Дариус, ты не монстр, но я вижу, что очень разозлила тебя. — Она причинила ему боль. И от этого Марианна почувствовала себя еще хуже. — Послушай, что я должна…
— Я действительно зол, Марианна! Ты знаешь о моих желаниях, и все же бросаешь вызов. Ты не должна гулять одна. Это слишком опасно! Ты дала слово, а потом нарушила его. Предательство… Это то, что я получаю от тебя? Я должен доверять тебе, Марианна. Ты моя жена, между нами должно быть доверие! — Он в отчаянии потер лицо.
— О, Дариус, я доверяю тебе. Я бы никогда не предала тебя. Я хожу туда поразмышлять. Вот и все. — Она встала и склонила голову, придвигаясь к нему еще ближе.
Раздраженно вздохнув, он не стал
— Размышлять! — усмехнулся он. — Ты рискуешь своей безопасностью! Примостившись на краю причала, ты стоишь над бурной водой? Ведь большая волна может нахлынуть и смыть тебя в море в мгновение ока! Из того, что я могу заключить, это почти удалось!
— По правде говоря, это то, чего я заслуживаю. — Она пробормотала эти слова очень тихо, но все равно он услышал.
— Что? — проревел он. — Это неправда! Марианна!
Схватив ее за плечи, он сильно встряхнул ее, прежде чем прижать к себе в отчаянном объятии.
— Никогда больше не говори так! Это неправда. Ты для меня дороже всего на свете! — Она чувствовала, как он дрожит, когда обнял ее, а затем грубо толкнул на кровать.
Он отбросил ее, и она опустилась на матрас; приветливая мягкость которого резко контрастировала с его жесткими прикосновениями.
— Ты моя! — рявкнул он, указывая пальцем, пожирая ее глазами с той стороны кровати, где он стоял. — Расстегни халат. Покажись мне! — Он выглядел злым.
— Хорошо, Дариус, — сказала она, не сводя глаз с его воспаленных глаз. Она медленно начала развязывать свой халат, надеясь, что ее молчаливое согласие немного успокоит его. Этого не произошло. Он не был склонен ждать и сам разорвал халат, с шипением упав на кровать. Тонкий французский шелк сполз при таком жестоком обращении, обнажив ее всю под его жадным взглядом.
— Это мое! — Обхватив ладонями ее груди, он опустил голову, чтобы накрыть сначала одну, затем другую, обводя языком ее соски, прежде чем прикусить, овладевая ими. Укусы причиняли сладкую боль, которую он быстро успокаивал мягкими посасываниями и крошечными облизываниями. — Моя, — пробормотал он между грудей, его губы задержались на ее колотящемся сердце.
— Да, — простонала она, выгибаясь навстречу его рту.
Он скользнул губами вниз, еще и еще, по ребрам, животу и промежности. Сильные руки быстро раздвинули ее бедра, а затем он просто завис неподвижно, уставившись на нее, как будто впервые увидел ее киску. А потом она почувствовала, как его губы опустились на нее, притязая языком на пылающую щель. Вонзаясь в нее, он безжалостно дразнил ее клитор, пока она не почувствовала собственнический, но нежный укус и там.
— Это мое, Марианна!
— Да!
Прикосновение зубов к чувствительному бугорку нервов вознесло ее на головокружительную высоту. Она сопротивлялась натиску его языка, зубов и губ, извивающейся массе напряжения и нарастающей потребности. Каким бы злым он ни был, он все равно был добр к ней. И она была более чем готова принять секс, траханье, плотские утехи — без порицаний. Ей было труднее принять его любовь.
Она не знала, как он напряг свой член, пожирая ее плоть, но каким-то образом ему это удалось. И когда он скользнул в нее, горячий и твердый крик, который она издала, был чистым самозабвением. Марианна приветствовала его движущийся член внутри себя. Он дополнял ее, наполнял и удовлетворял так, как она теперь понимала, но остерегалась принимать. Ему не потребовалось много времени, чтобы его яростные толчки подтолкнули ее к краю и погрузили в бездну сладкого забвения.