Страсть и судьба
Шрифт:
Оливер подул на чай и сделал маленький глоток, не сводя глаз с Сесили.
— Постойте, не уходите, — сказал он. — Я много думал. Фактически всю ночь. И мне бы хотелось поделиться с вами моими догадками относительно того, почему так потерта со спины ваша накидка и почему так стерты мои колени.
Сесили вся похолодела, но все же заставила себя невозмутимо ответить:
— Уверена, наша беседа, лорд Белкот, могла бы оказаться весьма интересной. Но, как я вам уже говорила, меня ждут другие дела. Пожалуй, я велю
Она медленно повернулась и направилась к двери.
— Сесили, я был пьян, но не терял сознания, — сказал Оливер за ее спиной. — Почему бы не признаться во всем?
Она на мгновение остановилась, взявшись за дверную ручку. Это было слишком.
— Именно это я и собираюсь сделать, — тихо проговорила она, открыла дверь и вышла из комнаты.
Очутившись в коридоре, она не остановилась ни на секунду. Вихрь самых разных мыслей в голове заставлял ее действовать быстро. Выйдя из замка, она решительным шагом направилась к часовне.
Сиявшие в лучах утреннего солнца светлые волосы Джона Грея были видны издалека. Этакий светящийся нимб над головой. Викарий не был ни отцом Перри, ни Оливером Белкотом, и от этого ей захотелось побежать к нему навстречу.
Улыбнувшись ей, он поднял руку в приветственном жесте и заговорил еще до того, как она успела дойти до него.
— Доброе утро, миледи! — сказал он, и от Сесили не укрылся внимательный взгляд, которым он окинул всю ее фигуру с головы до пят. Слегка пожав ей руку, викарий продолжал: — Отец Перри был слегка удивлен вашим отсутствием. Надеюсь, это не из-за меня?
— О нет, викарий, совсем нет! — воскликнула Сесили, чувствуя, как к глазам подступают почти истерические слезы, и все же пытаясь дружески улыбаться. — Просто мои утренние дела задержали меня гораздо дольше, чем я предполагала.
По его лицу пробежала тень тревоги.
— Надеюсь, ничего страшного?
— Конечно, — быстро проговорила Сесили и тут же осеклась. — Вообще-то очень даже страшное.
— Что вы хотите этим сказать, миледи?
— Викарий, мне нужна ваша помощь, — прикусила губу Сесили.
— Всегда к вашим услугам. Назовите вашу просьбу, и я сделаю все, чтобы ее выполнить.
— Сегодня утром я опоздала в часовню не из-за дел, — призналась она.
— Вы намеренно не пришли? — удивленно поднял брови Джон Грей.
— Да, я… — Она остановилась и огляделась. — Давайте уйдем куда-нибудь, где мы могли бы поговорить наедине, без посторонних глаз и ушей.
— Я как раз собирался предложить вам совершить конную прогулку по окрестностям, раз уж погода сегодня выдалась такая хорошая, как никогда.
— Отлично! Превосходная идея. То, что нужно.
— Хотите, я прикажу седлать для нас лошадей и подожду вас у конюшни,
— Давайте отправимся на прогулку прямо сейчас. Боюсь, если я отложу этот разговор, позже мне просто не хватит мужества.
Сесили отлично понимала, что Джон Грей не был посвящен в духовный сан и не мог отпустить ей грехи. Но, может быть, у него найдется для нее мудрый совет.
А вдруг, после того как она расскажет ему о себе всю правду, он сочтет ее недостойной Хэллоушира? А вдруг… именно на это она и надеется в глубине души?
Они уже достигли неглубокой долины, но Джон Грей не торопил ее с признанием. Казалось, он наслаждался теплом, подставляя солнечным лучам лицо. Сесили часто поглядывала на него. У викария был грубоватый профиль, не то что у Оливера Белкота, который мог похвастаться благородным, почти римским профилем. Гладкие и прямые волосы викария имели яркий медный оттенок, в то время как у Оливера были непослушные вьющиеся волосы цвета растопленного шоколада.
Джон Грей отлично сидел в седле, однако Сесили не могла представить его участником веселой ночной погони за женщиной.
Точно так же она не могла представить, что он пошел бы за ней в развалины старой крепости, чтобы заняться любовью.
— Сегодня утром меня не было на службе потому, что я не могу участвовать в таинстве причастия, — неожиданно выпалила Сесили.
Джон Грей взглянул на нее сначала довольно безмятежно, потом более внимательно.
— На мне смертный грех, викарий, — продолжала Сесили. — Грех, в котором я не могу признаться отцу Перри.
— Не можете признаться? Потому что боитесь его укоров? Или потому что не раскаиваетесь в содеянном?
Его негромкие слова настолько точно попали в цель, что на несколько мгновений Сесили потеряла дар речи. Неужели она для него настолько прозрачна и понятна?
— Пожалуй, и то и другое, — выдавила она наконец.
— Отец Перри прекрасный священник, — произнес Джон Грей. — Он произвел на меня впечатление очень хорошего исповедника, который никогда не нарушит тайну исповеди.
Из-под ног лошадей неожиданно вылетели две птицы, и Сесили молча провожала их взглядом, пока они не скрылись в солнечном свете. На ее глазах выступили слезы — очевидно, от яркого света.
— Да, вы правы, — тихо сказала она, смахнув слезу.
— Значит, вы боитесь потерять его уважение и любовь?
— Да, — едва слышно выдохнула она. Казалось, Джон Грей видел ее насквозь.
Остановив лошадь, он повернулся лицом к Сесили.
— Что я должен сделать, чтобы помочь вам? Рекомендовать другого исповедника? Может быть, в аббатстве…
Нет, покачала она головой, — я хочу, чтобы вы, викарий Джон, выслушали меня.
Он пристально посмотрел на нее, но в его лице не было и тени удивления.