Страсть искажает все
Шрифт:
— Марго?.. — Осторожно, но с нажимом повторил мужчина.
— Я… я… — Хватая ртом воздух, как рыбка, девушка осмотрелась, убеждаясь, что в машине одни, а двор непохож на территорию Инанны. — Не знаю.
— Не бойся, всё будет хорошо. — Чуть сдавив девичью ладошку в своей руке, ободряюще улыбнулся.
Не дожидаясь ответа или нового приступа отчаяния, вылез с авто, достал из багажника сумку с вещами и, открыв дверцу, протянул руку, чтобы помочь выбраться.
Немного колебаний, глядя в глаза мужчины — такого загадочного, таинственного, но столь близкого и родного, — и Маргарита пошла
Находясь в прострации, не понимала, зачем послушалась Кирилла и согласилась уехать из больницы. Зачем поддалась на уговоры и поверила, что отныне будет иначе. Выбора у неё, как всегда, не было. Не по своей воле, прости идти некуда. Разве что на небеса.
— Ну вот мы и дома. — Открывая дверь шикарного особняка и пропуская вовнутрь, оповестил мужчина.
Марго замерла на пороге.
Дома. Это слово давно ей чуждо. Столько времени прошло, когда последний раз ощущала себя дома, своей, что и позабыла какового это. Оглядываясь, показалось, что задыхается. Словно вновь очутилась в злополучном заточении своих последних лет. Но в ушах звенел эхом голос Кирилла: «Вот мы и дома…».
Она очень хотела быть здесь, или хоть где-то в другом месте, дома. Но свежи воспоминания из Инанны. Слишком ярко пестрила в сознании картина убийства Латунина. Прошлое отчаянно не хотело отпускать. И возможно ли это так скоро? Возможно ли когда-нибудь?..
— Зачем тебе это? — Обернувшись к Рощину, Ритка задала волнующий последние дни вопрос.
Она не понимала. Правда не понимала зачем такому как Рощин, возиться с обыкновенной проституткой из борделя, которую пускай и навещал на протяжении долгого времени. Она не из тех, кого запросто приводят в дом и тем паче называют хозяйкой.
После злополучной ночи у Латунина, что привела в больничную палату, прошло больше месяца. Но не было и дня, чтобы Кирилл не навестил. Порой приходил и сидел по полдня, иногда забегал на пару минут, чтобы осведомиться, все ли в порядке и не нужно ли чего. Порой не умолкал, рассказывая глупые сплетни из города, порой из него слова не вытащить. Иногда довольный с улыбкой мартовского кота, но чаще угрюмый и задумчивый. За месяц стал Одинцовой ближе и роднее, нежели за годы совместных ночей в Инанне. Но это не давало ответа на основной вопрос.
Чуть с ума не сошла. До сих пор балансировала на грани. Призраки прошлого следовали по пятам, куда бы ни шла. Все, что когда-либо происходило в жизни отрывочно заполняло память. Несколько раз в больнице пыталась покончить с собой. Раз, спустя неделю, наглоталась таблеток. Да так, что едва откачали. А второй раз, каких-то несколько дней назад, Кирилл стащил её с подоконника, желающую выпрыгнуть в окно.
Не ведала, что творила. Не видела себя среди живых. И будущего не видела. В свои неполных 24 не имела ничего. Ни семьи, ни друзей, ни собственного дома, ни образования. Единственное, что умела — ублажать мужиков. Но за шесть лет по горло сыта ими. Не хотела жить. Её жизнь оборвалась там, на заводе. А существовать устала. Целей и стремлений не было. Желания попытаться начать заново тоже.
Оттого удивительнее казалось рвение Кирилла вытащить её с замкнутого круга и не позволить погибнуть. После таблеток носился как с малым ребенком. Как удержал в последний
В тот день договорился с доктором о выписке, хотя изначально, по прогнозам, выписка Маргарите не грозила и через месяц. Врач, как успела подслушать, предлагал в психушку её отправить. Но Кирилл не был собой, если бы не отстоял. Может психушка наиболее правильный вариант.
— Неужели думала, что позволю закрыть тебя в дурке или за решеткой? — Кинув сумку на пол, скрипнул зубами Рощин.
— Шесть лет я провела в заточении, сомневаюсь, что в дурке или за решеткой могло быть хуже. — Обхватив себя за плечи, поежилась, криво усмехнувшись. — Стоило сдать меня в милицию, хлопот было меньше.
Одинцова догадывалась, что за Гришку её могли в лучшем случае посадить, в худшем где-то закопать. Но о возможности оказаться в тюрьме от Кирилла за последний месяц услышала впервые.
— Естественно, хуже! Если о Гришке мало кто сожалеет, то смерть Сизого тебе не простили бы.
— А мне плевать! Ты еще не убедился, что сама хочу умереть? — С вызовом начала было Одинцова, но осеклась. Приподняв бровь, уставилась на мужчину, не веря своим ушам. — В смысле смерть Сизого? Я его не убивала.
— В прямом. Не хотел сразу говорить, но на следующий день после того, как нашел тебя в больничной палате в синяках, я поехал и разгромил к чертям собачьим этот притон вместе с его хозяином. — Как разумеющееся, отчитался Кирилл. — Больше тебе нечего бояться. — Подойдя на расстояние вытянутой руки, провел пальцами по щеке и с нежностью прошептал: — Я обещаю, что заведение под названием Инанна больше не появится в твоей жизни. И запомни: ни Инанна, никто-то типа Сизого не стоит того, чтобы хоронить себя как в прямом смысле слова, так и живьем среди зеков и прочей нечисти. Ты слишком хороша для этого.
Взяв за плечи, Рощин притянул неподвижную Ритку к себе. Она так и стояла не в силах приподнять руки, чтобы ответить на объятия. Лишь смотрела куда-то вдаль, сквозь незакрытую входную дверь.
Странно так. Рощин из-за неё разогнал притон и свергнул Сизого. Спас от казенного дома и от смерти. Это покруче любой серенады под окном или необъятного букета роз, о котором мечтала в юности, когда Пашка был жив. Подобного ради неё никто не совершал. Но отчего-то не знала, то ли радоваться, то ли плакать.
Латунин мерещился везде. Особняк, перешедший Кириллу в наследство от отца, и который отныне назывался ее домом едва ли спасал. Для начала Маргарите необходимо привыкнуть к мысли, что отныне она свободна. Золотая клетка для невольной птички сменилась Золотой Рощей. Но последняя явно выигрывала.
Когда Кирилл провел для девушки поверхностную экскурсию по дому, уловила разницу — атмосфера была совершенно иной. Более располагающей и воистину домашней. Всё вкупе с сытным ужином, благодушно настроенной к ней домработницы, и трепетного отношения самого Рощина, позволило расслабиться. В сон сморило рано, едва мужчина довел до её новой спальни и уложил в кровать. Впервые за долгое время снотворное не понадобилось.