Страсть Маргариты

Ринка Кейт

А, черт! Какой ужас!

Какой... губы Серафима сомкнулись на моем соске, втянули и облизали... сладкий... ужас!

Сейчас я могла только наслаждаться, запустив пальцы в волосы Серафима. Его губы опустились ниже, целуя и покусывая живот, пока руки сильнее, чем было нужно, сминали кожу на спине, выгибая под эти ласки, и пока его плоть медленно выскальзывала из меня, но только затем, чтобы уступить место влажному языку... Ох-хох, если бы по мне проехал танк, я бы и то меньше чувствовала себя такой... ошеломленной. Никогда бы не подумала, что эта внешне холодная глыба, с жидким огнем где-то глубоко внутри, на такое способна.

Опустившись на колени, Серафим

притянул к себе мои бедра, вонзаясь языком вглубь лона и слизывая кровь, из которой состояли почти все жидкости нашего организма. От такого интимного питания я застонала, царапая столешницу над своей головой. Оказывается, уступать желаниям Серафима - это весьма приятное занятие. Но лучше бы я этого не знала, потому как внутри меня творился такой бардак из разбросанных и разномастный чувств, что я боялась сейчас совать в них свой нос. Да и о чем сейчас можно было думать, когда язык Серафима творил со мной такое... что истома быстро переросла в желание, и мне стало мало его языка. Нагой оттолкнув от себя Серафима, я сползла к нему на пол, прямиком в его крепкие объятья, впиваясь в губы, на которых была моя кровь. Облизывая и напирая, я заставила Серафима лечь на спину. Потом аккуратно оседлала его, и совсем не аккуратно потерлась бедрами об твердый пах, дразня его и себя, и в ответ слыша болезненный стон возбуждения.

Ну вот, я снова была мокрой, готовой и жаждущей. Последние события заставили меня взглянуть на Серафима совсем по-другому. Кардинально. Сейчас он был для меня самым большим в моей жизни, просто огромным, искушением. Казалось, что я разбудила спящий вулкан. И осознавать, что все сейчас происходящее с Серафимом из-за меня одной... Ох! Да это мгновенно лишало самообладания. В самых ярких красках чувствовать себя его слабостью и ощущать свое превосходство - это кружило голову. А наблюдать, какую дикую необходимость во мне испытывает этот мужчина... до ломоты сжимая руки на моем теле, уже давно перестав дышать, не справляясь с эмоциями и чувствами, контроль которых оттачивался столетиями... (мое горло сжал голодный спазм) да это слишком даже для меня. И было так приятно смотреть на его сладкие мучения, видеть эмоции на ранее каменном лице...

Склонившись над Серафимом, я обхватила рукой его твердую плоть, направляя в себя, и ловя губами хриплый стон. Он закрыл глаза, сжимая ладонями мой зад, так что в кожу впились ногти, и отчего я дернулась к нему навстречу, усаживаясь и накрывая всю его длину.

– Подожди секунду...
– выдохнул Серафим, открывая глаза и рефлекторно вскидывая руку к моему лицу, но так и не касаясь, зато дразня слегка окровавленными пальцам, которые я, почти так же рефлекторно, тут же обхватила губами. Облизывая вкусные пальцы, я ощущала дрожь как в них, так и во всем его теле. И это было так... ново, неожиданно, возбуждающе. Серафим был словно девственник, но самое интересное - весьма опытный.

– Марго, ты так убьешь меня. Был бы я человеком, остановилось бы сердце.

– Лучше сладкая и быстрая смерть, чем вечное одиночество, - ответила я, заглядывая в его глаза, при этом высунув язык и основательно лизнув подушечку его большого пальца.
– Не так ли?

Мои слова Серафима насторожили, и он ответил:

– Я тебя верну из самого пекла, если удумаешь что-нибудь подобное.

Его ладонь легла мне на щеку. Я потерлась об нее носом и улыбнулась, начиная двигать бедрами:

– А с чего ты взял, что я собираюсь совершить нечто подобное?

Серафим сглотнул, прежде чем хрипло ответить:

– Я чувствую твою апатию и опустошенность.

– И все? Что еще

ты во мне чувствуешь?
– игриво спросила я, совершая на нем такие же игривые движения бедрами.

– Тебе доставляет удовольствие выворачивать меня наизнанку.

– А разве ты всего этого не хотел?
– спросила я, проводя рукой по его груди.

– Я мечтал об этом, - ответил он, запуская руку в мои волосы, поворачивая к себе лицо и обхватывая губами губы.

И с этим поцелуем он сжал рукой мое бедро, подаваясь навстречу, чтобы утопить себя во мне, а меня в удовольствии. И это было только очередное начало, очередного марафона. Я еще не встречала таких голодных мужчин, но в случае с Серафимом объяснение было вполне очевидным. И он не просто дрожал от напряжения, оно ощутимо вибрировало под его кожей, едва сдерживаемое, и чему он давал некоторый выход только в момент своей неистовой власти над моим телом... уже в который раз сумев перевернуть меня на спину, погружаясь в мое лоно то тягуче и медленно, то резко и мощно, снова подбрасывая на пик удовольствия и не позволяя сорваться. Я расцарапала ему всю спину и мягкую часть тела, и это не включая других предметов интерьера, которые попадались под руки. На моей коже то и дело проступали синяки от его пальцев, но мне совершенно не было больно. Мне было мало, мало Серафима и его движений. Но стоило мне взять инициативу, как снова оказывалась под прессом его тела и напора, обдавая стонами его губы, кусая всюду, куда могла дотянуться зубами, и утопая в его серых, теплых глазах...

В этот раз я с большим трудом смогла прийти в себя, а вернее было бы сказать, что я вообще не могла это сделать. Потому что ощущение полной расслабленности оставляло меня где-то далеко за гранью сознания. Но оттуда меня упорно пыталась выдернуть странная боль, причину которой я поняла не сразу, еще долго продолжая томиться от ощущения блаженства под телом Серафима. Оказалось, что болела кожа. Ее жгло и щипало. Я бросила взгляд на окна, сразу щурясь от блеклого света. Света!?

– Солнце встает, - ответил Серафим, поднимаясь на ноги и помогая это сделать мне.
– Нужно спускаться вниз.

– Что? Какое Солнце?
– недоумеваючи выпалила я, подхватывая с пола халат Серафима, закутываясь в него и уже делая спасительный шаг в сторону двери. Паника слегка подступила к горлу, и совсем не от страха за жизнь. И я даже не удивлялась тому, почему все еще не превратилась в неподвижный труп. Серафим так крепко держал меня на поверхности сознания, что я не ощущала той слабости, которая обычно накатывала с рассветом.
– Ты хочешь сказать, что мы кувыркались всю ночь?

– Как видишь. Не сюда, - Серафим дернул меня за руку, уводя к стене, где открыл потайной проход с лестницей, ведущей куда-то вниз. Я только глянула на ступеньки, и смело вошла внутрь прохлады. Серафим последовал за мной, закрывая дверь. И на мой немой вопрос, он ответил: - Спускайся. Эта лестница ведет в мою спальню.

Кхм... Я улыбнулась всей ситуации, скорее нервно, и начала спускаться по узкой лестнице на нетвердых ногах, которые еще не до конца сошлись вместе. Нет, на сегодня точно хватит. Мне срочно нужно было бежать в свою комнату и закрыться от всех подальше и поглубже. Но для начала не мешало бы осознать, что со мной происходит и во что еще я... вляпалась. Серафим... ой, стоило только вспомнить малейшее пикантное мгновение недавней сцены, как внутри что-то вздрогнуло. Едва не споткнувшись, я остановилась и уперлась ладонями в стены. Серафим уткнулся мне в спину, кладя руки на плечи, а к моей талии прижалось его, все еще твердое, достоинство.