Страсть по расчету (Строптивая леди)
Шрифт:
Шарлотта хотела возразить ему, но зачем?
Он был упрямым человеком, и никакие доводы, даже самые аргументированные, не смогли бы переубедить его. Но для себя девушка решила, что обязательно спросит об отце у Стоунлея. В конце концов, он сам флиртовал с ней… он поцеловал ее запястье на Стейне. Он вырядился в женское фланелевое платье и всего два дня назад беседовал с ней в Красном салоне. А вчера вечером на балу в «Касл Ин» он дважды танцевал с ней. Их ссора в Павильоне была забыта, более того, он искал ее, чтобы поговорить с ней.
Шарлотта не
Шарлотта смотрела на него с удивлением.
— Вы меня поразили, — сказала она.
— Каким же образом?
— Я была готова к тому, что остаток лета вы не будете обращать на меня внимания. Вместо этого нахожу вас немного виноватым и готовым признать свою ошибку.
— А вы полагали, что я совершенно безнадежен? — парировал он.
— Не совсем, — возразила Шарлотта. — Мужчина, который не побоялся рискнуть своей репутацией, надев фланелевое платье леди, не до конца потерян.
— Вы испытываете мое терпение, — произнес он с напускной суровостью.
— И прекрасно.
Шарлотта не могла не улыбнуться, вспоминая об этом обмене колкостями под легкое покачивание кареты, и на сердце у нее снова стало тяжело. Она чувствовала, что за последнюю неделю весь ее мир изменился.
Хотя ни Мод, ни Селина не поверили бы ей, Шарлотта прекратила свои действия по завоеванию сердца Стоунлея. На самом деле она их и не начинала. С той самой минуты, когда она выбежала из музыкального салона, Шарлотта распрощалась со всеми своими намерениями в отношении лорда. А то, что в нем пробудился интерес к ней, — так то каприз судьбы, а от нее не уйдешь.
Шарлотта не задумывалась о его намерениях в отношении себя. Главным для нее стало — узнать, что заставляет Стоунлея так ненавидеть ее отца. Возможно, если она выяснит причину ссоры, то сможет стать посредником и помочь уладить их разногласия, и тогда лорд в ответ поддержит сэра Джона и поспособствует получению грамоты на создание акционерной компании.
Последнее соображение приободрило Шарлотту, и она не без удовольствия обратилась мыслями к предстоящему отдыху в загородном доме леди Перселл.
Когда карета, перед тем как спуститься в раскинувшуюся перед ними долину с перелесками, поднялась на холм, Эмберли объявил:
— Лонгревз.
У Шарлотты вырвался вздох восторга: напротив, на склоне холма, стоял красивый дом, возведенный по законам красоты и изящного вкуса. Ее глазам предстали стрельчатые арки, греческие колонны с капителями.
— Как гармонично сочетаются деревья и пейзаж с этим великолепным домом. Какая пластика!
— Это Рептон. Одно из его лучших творений. Необыкновенно живописно.
— Мы чудесно проведем здесь время, папа, я уверена.
— Если только не появится Стоунлей, что вполне вероятно.
— Тогда предлагаю
Сэр Джон лишь фыркнул в ответ. В этот момент лошади начали спускаться по пологому склону к Лонгревзу.
21.
— Моя дорогая мисс Эмберли! — проворковала леди Перселл. — О, пожалуйста, давайте оставим формальности, особенно здесь, в моем доме. Вы позволите мне называть вас Шарлоттой?
Тонкая, изящная рука леди Перселл прикоснулась к ее плечу. Она ощутила едва уловимый запах сирени, исходивший от шали хозяйки дома и от ее летнего платья из вышитого муслина. Шарлотта слышала ее слова, убеждавшие в дружеском расположении, но не верила им. Она почти не была знакома с баронессой и считала такое предложение преждевременным. Однако она у леди Перселл в гостях, и отказ прозвучал бы неучтиво.
— Да, конечно, — отозвалась Шарлотта, взглянув на высокую, утонченную даму.
— А вы будете называть меня Антея.
— Как пожелаете, Антея, — вежливо ответила Шарлотта.
Леди Перселл постаралась тепло улыбнуться, чтобы Шарлотта уверилась в ее расположении. Но ее глаза горели таким непримиримым огнем, что Шарлотта инстинктивно поняла, что должна опасаться этой женщины.
— Вы полюбите Лонгревз, — продолжила разговор Антея. — Это самое красивое место в графстве, не считая, конечно, дома Стоунлея. Я, со своей стороны, ничем не заслужила всего этого и благодарна судьбе, что подарила мне так много.
Шарлотта припомнила слова из «Гамлета»: «… Леди слишком много обещает» — и подумала, что они очень подходят этой воркующей леди.
Леди Перселл провела Шарлотту из внушительных размеров холла, пол которого был выложен черной и белой плиткой, через прелестную гостиную, где стояли пианино и арфа, в большую просторную комнату. В двух ее противоположных стенах располагались один над другим по два ряда больших квадратных окон. Комнату заливал свет утреннего солнца, чудесно высвечивая каждый предмет и придавая ему особое очарование.
На каждом окне висела украшенная золотой бахромой штора из светло-синего узорчатого шелка, прикрывая собой белую муслиновую занавеску. Большой камин, украшенный лепным орнаментом в виде завитков и резьбой по дереву, выкрашен в белый цвет. На каминной полке стояли две вазы севрского фарфора и невысокий букет из царственных гладиолусов с мечевидными листьями и благоухающей сирени. Над камином висело зеркало в позолоченной раме.
— Мадам… то есть Антея, — неловко начала Шарлотта и покраснела. — Я никогда не видела, чтобы изысканность, элегантность и симметрия так красиво сочетались в убранстве. У вас необыкновенное чувство прекрасного. При жизни мамы мы часами разглядывали мебельные каталоги и совещались с художниками и драпировщиками, но, должна признать, что окончательный результат всех наших усилий и вполовину не так совершенен.