Страсть умеет лгать
Шрифт:
— Почему был? Что значит погубили?
— Сейчас все узнаете, Элина. Увидите своими глазами…
Позади сгрохотала дверь, и Ульрих не договорил, резко развернувшись и одновременно вскинув руку так, словно держал в ней невидимый пистолет. Но тут же опустил и встряхнул кистью, как будто избавляясь от оружия.
— Артур Робертович, нельзя же так пугать! — выговорил он вошедшему.
28
Заместитель управляющего, ворвавшийся в кабинет стремительным шагом, остановился у стола.
—
“Как… витиевато! — восхитилась я. — И о чем он просил? Засыпать меня комплиментами?”
— Артур Робертович, — перешел в атаку техник, — я не буду спрашивать, как ты и Мик умудрились принять в корпорацию настолько закомплексованного человека с закореневшей психотравмой, которого рвет на британский флаг ненавистью, еле погасил. Нет, не буду.
— Конечно, не будешь, потому что кадры — не твоя компетенция.
— Частично моя, я все-таки тут техник-координатор, а не сантехник. Так вот, я спрошу, почему ты не отговорил Мика нырять в поток Элины до того, как…
— Невежливо говорить о присутствующем здесь человеке в третьем лице, — перебила я.
Оба развернулись ко мне и одарили такими недоуменными взглядами, словно козявка заговорила.
— Леди Элина, дело в том, что у нас большая проблема. Якоря не удержали Мика, и он сорвался, перешел полностью, физически, — пояснил Артур. — Мы его потеряли в вашем прошлом. Или не вашем. Одним словом, Мик исчез.
— Да, признаюсь, Элина, я хотел воспользоваться вашим присутствием как компасом для его поиска, — буркнул Ульрих, а лицо стало такое виноватое-виноватое. Теперь мне и в голову не пришло бы принять его за Эдика: тому было незнакомо чувство вины.
— Без моего ведома? — возмутилась я.
— Простите. Я счел, что эффект внезапности...
— … повышает количество неудачных экспериментов, — договорил за него заместитель по кадрам. — И этот германский прощелыга цыганских корней прекрасно знает, что у вас ноль опыта и знаний, и для вас это может быть опасно, — Артур сдал коллегу с потрохами и с удовольствием понаблюдал, как тот скрежещет зубами. — Знал бы, лучше бы сам побеседовал, но тут столько проблем… Про электричку выяснил?
— Нет. Какая, к черту, электричка? Зачем терять время, когда для запуска остался только один тестовый прогон? — техник сдернул черные очки, швырнул в раздражении на каменный стол, вызвав сноп искр в глубине столешницы.
— Ладно, сам сделаю.
— Ты? — как-то презрительно бросил Ульрих. Сейчас он снова до жути стал походить на Эдика. — Ла-а-адно. Делай, что хочешь, но я никакой ответственности за это не несу!
— В отличие от вас всех, я никогда не делаю, что хочу, и всегда несу ответственность, — процедил Артур. — Оставь нас уже. Пусть с тобой Мик разбирается, когда вернется.
Развернувшись на каблуках, техник удалился, не прощаясь. И как, скажите, я могла счесть этого индюка стильным и обаятельным?
Едва за ним захлопнулась дверь, Артур бесцеремонно взял меня за руку, усадил в кресло, а сам устроился на стуле
— Извините за этого придурка, Эля.
— Что у него было в руке? Ведь что-то было?
— Скажем так, энергетический пистолет. В вашей реальности такого оружия еще не существует. Давайте все посторонние вопросы потом, хорошо? Времени, чтобы что-то исправить и помочь Мику остается все меньше.
— Хорошо. Что от меня нужно?
— Сначала я поясню один момент. Когда дайвер вероятностей теряет связь с исходной реальностью, он теряет и управление потоком, потому что изнутри системы управлять невозможно. Крышка всегда больше кастрюли. Понимаете? Дайвера крутит как щепку в водовороте. И чем больше проходит времени, тем глубже он тонет, теряя память о себе и своем мире. Его личность меняется, его воспоминания очень быстро замещаются ложными воспоминаниями, иногда мгновенно при резком обрыве. Поток альтернативной реальности вертит им как хочет. А потом неизбежно дайвер сливается с чуждой реальностью и мы его теряем навсегда. Если ему вовремя не бросить спасательный круг. Понимаете?
— Да, вполне… Наверное… То есть, из-за меня, из-за моего желания Михаил погибнет?
— Не обязательно. В какой-то из реальностей он будет жить, если повезет и его не размажет в черной воронке или не разорвет в хаосе перепутанных потоков. Но я знаю, что он пока жив. Знаю точно. Мы побратимы. Так вот. Спасательный круг. Чтобы и его не размазало и не разорвало, нужно бросать помощь прицельно. Девушка-якорь, потерявшая Мика, успела поймать картинку перед тем, как он сорвался. Перрон в каком-то российском пригороде, электричка, девушка, похожая на вас. Это не случайная картинка. Это реперная точка. Обычно в момент погружения дайвер видит что-то судьбоносное. Момент истины. И обычно передает зацепку своему якорю. Попытайтесь вспомнить, Эля, был ли в вашей жизни какой-то момент, очень важный или необычный, связанный с электричкой.
Мне и напрягаться не надо было. Столько лет прошло, а помнила так, словно все случилось вчера.
— Да. Было. Ничего судьбоносного, хотя… не знаю. Очень странный момент, я никому о нем не рассказывала.
— Вот сейчас самое время рассказать, — кивнул Артур, лоб его прочертила сосредоточенная складка, а черты лица обострились.
А ведь он сильно переживает за Михаила, но старается не показывать, — поняла я. И решилась.
29
— Я ехала из московского пригорода на Киевский вокзал, — начала я, все глубже проваливаясь в воспоминание. — Электричка остановилась, двери открылись, я шагнула с вещами в тамбур, а в следующий миг…
Я шагнула. Мир передернулся мгновенной судорогой. Целиком. Как шкура у кошки, сгоняющей кусающую ее блоху. Быстро, беззвучно. И перрон, и зеленый облупленный бок электрички, и тамбур с курившим парнем в синей ветровке, и облака, окрашенные заходящим солнцем, такие яркие, что они просвечивали сквозь грязные стекла противоположной закрытой двери. Что-то дохнуло влажным ветром, оглушило криком чаек и растаяло.