Страсть выбирает отважных
Шрифт:
– А я и не говорю, что всех будут лечить одинаково. Просто станут лечить гораздо лучше.
Пожилой джентльмен снова вздохнул.
– Многие считают, что самое лучшее лечение – это то, что недоступно для людей из низов. Медицина, лорд Хьюго, – это область особенная, и далеко не всем доступна наилучшая медицинская помощь.
– Ох, правда! – снова вмешалась Джорджетта. – Но знаете, ничего в том нет хорошего, если люди не могут себе позволить…
– Да-да, конечно, – закивал Бэнкс. – Но ведь лорд Хьюго говорит,
– Вы не совсем правильно меня поняли, – проговорил Хьюго. – Я называю ее «частной», потому что она будет финансироваться…
– Что хорошего в больнице, – перебила Джоржетта, – если она не годится для таких, как я.
Бэнкс откинулся на спинку кресла, сложил перед собой руки – точно судья, готовый огласить приговор, и произнес:
– Я все понимаю, но не забывайте, лорд Хьюго, что в последнее время у нас развелось частных больниц даже больше, чем нужно. Не только для тех, кто страдает телесными заболеваниями, но также и для умалишенных. А для таких больных, которые не могут позволить себе лечение в частной больнице, существуют работные дома и тюрьмы.
– Да уж, райские местечки: есть из чего выбрать, – пробурчала Джорджетта, и баронет в раздражении поморщился.
– Но еще ни один человек не вернул себе здоровье в работном доме, тем более – в тюрьме, – возразил Хьюго. – Больница же, которую я хочу открыть, обеспечит лучшее лечение, чем любая другая. Удобство и покой – как дома, но при этом больные будут находиться под постоянным присмотром опытных медиков.
Бэнкс явно собирался спорить, однако не успел заговорить – Джорджетта проворно уселась на краешек его стола и заявила:
– А ведь сюда поместился бы мой дом целиком! Хотя у меня и не дом вовсе, а всего лишь комнатка. И была бы уютная комнатка, если бы нашелся кусок жести, чтобы положить поверх дыры и прикрыть нашу берлогу…
– Слезай с моего стола! Сейчас же слезай! – Бэнкс отпрянул, вжавшись спиной в кресло. – А ты что, живешь в берлоге?..
– Нет, конечно! – оскорбилась Джорджетта. – Просто в крыше дыра, вот и все. – Она соскочила со стола и принялась расхаживать по кабинету, трогая все, что попадалось на ее пути. – Ох, сколько книг! Ими можно отлично разжечь ваш камин. Вы ведь иногда бросаете туда книжку-другую, чтобы полюбоваться, как они горят?
– Лорд Хьюго, у этого парня наверняка вши! – в отчаянии завопил пожилой баронет.
– У кого, у меня? – откликнулась Джорджетта, схватив с полки переплетенный в кожу том, тут же поставила его обратно и закричала: – Наверное, это у вас под париком полно вшей!
– У меня вовсе не парик! – воскликнул Бэнкс.
Девушка весело рассмеялась:
– А выглядит точь-в-точь как парик!
Баронет побагровел и, задыхаясь, пролепетал:
– Это… это… нет, я бы…
Джорджетта снова рассмеялась, а вот лорду Хьюго было не до смеха. Строго глядя на девушку,
– Невоспитанный мальчишка, извинись перед баронетом – и вон из кабинета! Немедленно!
Потрясающая находчивость! И потрясающий спектакль! Мисс Фрост отвлекла сэра Джозефа, прежде чем он успел отказать, а потом разыграла отвратительную сцену. В результате же они оба объединились в праведном гневе.
Джорджетта, выполняя приказ, как бы нехотя покинула кабинет, а лорд Хьюго, повернувшись к столу, со вздохом проговорил:
– Прошу прощения, сэр… Какой отвратительный юнец… Некоторые люди понятия не имеют, как вести себя в приличном обществе.
Баронет закивал и проворчал что-то в знак согласия.
– Однако, – продолжал Хьюго, – все должны получать лечение, если заболеют: и сын герцога, и баронет с подагрой, и даже…
– Да-да, я понимаю вашу точку зрения. – Хозяин кабинета снова закивал. – Но я не могу вложить деньги Королевского общества в рискованное предприятие, так что… Вот если бы ваш план поддержал какой-нибудь влиятельный джентльмен – ваш отец, например, – тогда в глазах общества это стало бы гарантией, необходимой для того, чтобы привлечь финансовое обеспечение.
«Будь у меня поддержка отца, не пришлось бы клянчить деньги», – подумал Хьюго.
– Что ж, спасибо, что уделили мне время. – Он начал собирать свои чертежи и сворачивать в трубку. – К сожалению, мы с герцогом Уиллингем почти не общаемся, так что заручиться его поддержкой я никак не смогу.
Баронет положил свою широкую ладонь с узловатыми пальцами поверх стопки бумаг, еще остававшейся на столе, и тихо произнес:
– Это хороший план, лорд Хьюго, но в данный момент не имеет практического значения.
А что в его, Хьюго, жизни имело практическое значение? Было бы очень практично запереть себя в Лондоне, никогда не приезжать в Эдинбург и не изучать медицину. Но он не хотел быть практичным, не желал…
Коротко кивнув, Хьюго сказал:
– Я вас понял, сэр Джозеф.
– Но если вы получите деньги от герцога…
– Да, разумеется. Я понимаю, что вы хотите сказать. И если такое произойдет… – Если погаснет солнце и обратятся в прах горы… – Будьте уверены, я дам вам знать. – Собрав наконец все свои бумаги, Хьюго засунул их в футляр и, поклонившись баронету, покинул кабинет.
Джорджетта стояла у двери, подпирая стену и шаркая по полу подошвой обтрепанного ботинка. При появлении Хьюго она тотчас подняла голову и прошептала:
– Что-то очень уж вы сердитый…
– Я не сержусь.
– Но ужасно расстроились.
– Да, возможно. – И Хьюго поведал своей спутнице о том, что произошло после ее ухода. – Вы были правы, Колючка, и действительно мне помогли. Если бы не ваша безобразная выходка, наш с ним разговор закончился бы гораздо раньше. А теперь остается небольшой шанс на успех.