Страсти Челси Кейн
Шрифт:
Донна застала его в любимом кресле со стаканом виски в руках.
При появлении дочери Оливер не шелохнулся, и лишь его белесые брови слегка дернулись вверх.
– Почему ты не на работе? – резко спросил он. Донна подошла к столу и оперлась ладонями о его гладкую поверхность. За те две недели, что минули со Дня Благодарения, она неузнаваемо изменилась, став гораздо смелее и независимее. Изменилось и ее отношение к Оливеру. Она перестала бояться его гнева, перестала болезненно реагировать на его холодность и эгоизм. Узнав об измене Мэтью, она отрешилась от иллюзий, в плену которых находилась всю свою жизнь. Но она не могла
– Я хочу подать на развод, – громко и отчетливо произнесла она. – И обращаюсь к тебе за поддержкой и одобрением, поскольку ты – глава нашей семьи.
Оливер поболтал виски в высоком стакане и равнодушно, как если бы она спросила, стоит ли ей подавать на обед свиные котлеты, ответил:
– Ничего у тебя не выйдет. – Глотнув из стакана, он столь же невозмутимо добавил: – Ты ведь давала супружеский обет. А Пламы не нарушают своих клятв.
– О да! В отличие от Фарров. Вот Мэтью так ничего не стоило нарушить супружеский долг!
Оливер отмахнулся от этих слов. В воздухе мелькнула его костлявая ладонь.
– Мужчины всегда не прочь позабавиться на стороне. Всегда так было и всегда так будет. Это ровным счетом ничего не значит.
– Для меня это значит очень многое. Скажи, ведь ты знал о его связи с Джоан?
– Глупая бабья болтовня все это! Сплетни, и больше ничего!
– Неправда! – знаками показала она, затем, спохватившись, – ведь она решила во что бы то ни стало разговаривать с Оливером вслух, – отчетливо проговорила: – Никакие это не сплетни! Монти застал их вдвоем. Не зря же он накинулся на Мэтью с ножом!
Оливер, выпятив губу, некоторое время изучал содержимое своего стакана.
– Монти ведь не разводится с Джоан! – произнес он наконец.
– Это его личное дело. Ему не пришлось терпеть того, что вынесла я!
Слова ее по непонятной ей самой причине задели Оливера за живое.
– Откуда ты знаешь, что ему довелось пережить? – возмущенно воскликнул он. – Как ты можешь судить о его чувствах? Чужая душа – потемки! Вот так-то, миссис! И не говорите о том, чего не знаете!
– Я знаю гораздо больше, чем вы думаете! – ответила Донна, чувствуя, как в душе ее поднимается холодная ярость. – И я вовсе не забыла, из-за чего потеряла слух! Вы прекрасно знаете, что виной тому не загадочная болезнь и не невежество врачей! Я оглохла, потому что моя мать била меня по голове, чтобы я не слышала, о чем вы с ней говорите!
Оливер весь как-то подобрался в своем кресле. В глазах его мелькнуло какое-то новое выражение, очень похожее на страх.
– Ничего ты не слышала! – хрипло проговорил он, косясь на входную дверь.
– Я очень многое услышала и запомнила на всю жизнь! – возразила Донна. – И по сей день вынуждена расплачиваться за это!
Оливер поставил стакан на стол.
– Ничего ты не слышала! – повторил он.
Донна не собиралась касаться этой темы в сегодняшнем разговоре с Оливером. Она пришла к нему вовсе не затем, чтобы сводить счеты с прошлым. В голове ее зазвенело. Этот звон преследовал ее с тех пор, как она потеряла слух по вине Маргарет. Он раздавался всякий раз, как воспоминания ее обращались к тому, о чем ей случайно довелось услышать. Она
– Я знаю все о твоих отношениях с Кэти Лав, – сказала она. – И о Хантере. Он – твой сын, твой и Кэти. Маргарет ненавидит его, потому что сама она рожала тебе только дочерей, всю свою жизнь тщетно мечтая о сыне.
– Чушь собачья! – рявкнул Оливер. Но глаза его по-прежнему хранили то странное, столь не свойственное им выражение. На сей раз Донна могла бы поклясться, что он не на шутку испуган.
– Об этом знает весь город.
– Глупости! Никто не поверит подобной клевете!
– Все давно знают об этом. Просто не решаются обсуждать это при тебе.
– И ты не смей! – Он встал с кресла, вытянув вперед подрагивавший указательный палец. – И не вздумай повторить эту чепуху в присутствии матери!
– Это не чепуха! – возмущенно воскликнула Донна. – Это правда!
– Плевать мне, правда это или нет! – взревел Оливер. – Но подобными разговорами ты сведешь ее в могилу! Ты этого хочешь? Однажды ты уже чуть не убила ее тем, что ни с того ни с сего оглохла!
Слова эти так ошеломили Донну, что она секунду молча глядела на Оливера, полуоткрыв рот.
– Да ведь это она лишила меня слуха! – выкрикнула она наконец.
– Если бы ты не совала свой нос куда не следовало, ничего подобного не случилось бы! – назидательно промолвил Оливер. – И то же самое могу повторить тебе касательно ваших отношений с Мэтью. Будь ты хорошей, внимательной женой, он, глядишь, и не стал бы бегать на сторону!
– Но ведь тебе прекрасно известно, что он стал любовником Джоан задолго до того, как женился на мне! – возразила Донна. После кровавого инцидента в доме Фарров друзья рассказали ей о связи Мэтью с Джоан все без утайки.
– Значит, тебе следовало приложить усилия к тому, чтобы удержать его возле себя, – не сдавался Оливер. Снова усевшись в кресло, он с нажимом заговорил: – Делай все что хочешь, веди себя со своим мужем, как тебе угодно, но я требую от тебя лишь одного: не смей огорчать свою мать! Ты не хуже меня знаешь, что у нее слабые нервы. Она тяжело пережила неприятности, постигшие "Плам Гранит". Она нуждается в покое и отдыхе. Не вздумай расстроить ее еще и своими проблемами!
Донна вовсе не собиралась говорить с Маргарет о давней связи Оливера. Она никогда не заговаривала об этом также и с Хантером. Ей нужно было лишь согласие Оливера на ее развод с Мэтью.
Похоже было, однако, что тот не собирался принимать ее сторону. Судя по всему, Оливер склонялся к тому, чтобы поддержать Мэтью. Прежде подобное отношение со стороны родного отца повергло бы Донну в безысходное отчаяние, но теперь она стала совершенно по-иному относиться и к самой себе, и к окружавшим ее людям. Она знала, что те, кого она любит, всегда придут к ней на помощь. Она была твердо уверена, что может рассчитывать на защиту и поддержку со стороны Нолана, Челси и Джадда, что Джози не заслуживает той жизни, на которую она невольно обрекла его, и что Оливер, отмахнувшись от нее, словно от назойливой мухи, поступил жестоко и эгоистично.