Страсти Челси Кейн
Шрифт:
– Болезнь Альцхаймера. Какой ужас! – Сердце ее преисполнилось сочувствия к обоим Стриттерам. Она не понаслышке знала, что такое страдание. Но ситуация с Эбби была совершенно иной. Разум ее приемной матери оставался ясным, тогда как тело день ото дня слабело. С отцом Джадда все обстояло как раз наоборот.
– Он живет дома? Хантер кивнул.
– Джадд нанимает людей, чтоб присматривали за ним. Он часто сбегает.
– Сбегает?!
– Уходит куда глаза глядят в любое время суток. Он ведь совершенно ни черта не соображает! Как правило, уйти далеко ему
Челси вспомнила, как участливо Джадд выспрашивал ее о болезни и смерти Эбби. Ей тогда уже следовало догадаться, что не из праздного любопытства он задавал ей все эти вопросы. В волнении она поднялась из-за стола и подошла к окну. На город опустились сумерки, и закатное солнце нежно золотило листву высоких деревьев. На душе у Челси было не менее сумрачно. Как мало она знала о Джадде! Кто знает, сколько еще открытий предстояло ей сделать о прошлом и настоящем человека, которому она отдалась с такой безудержной страстью!
– Я считала, что мать его умерла. Это правда?
– Да. Но ее-то он едва знал. Она их бросила, когда ему было всего года четыре.
Челси повернулась лицом к Хантеру и переспросила, не веря своим ушам:
– Бросила? И Лео, и маленького Джадда?
– Она не смогла жить в нашем городишке. Девчонкой приезжала сюда на лето вместе с родителями. Но одно дело – отдыхать здесь, а совсем другое – поселиться на всю жизнь. Они с Лео приглянулись друг другу, потом поженились, она родила ему сынишку, а потом ей все до чертиков опостылело.
– Но как же она могла бросить сына?! – Подобное просто не укладывалось у Челси в голове. Одно дело – отказаться от новорожденного ребенка, когда к этому вынуждают какие-либо обстоятельства, как поступила в свое время ее родная мать, и совсем другое – покинуть четырехлетнего сына, который зовет тебя мамой и у которого есть имя, характер, привычки, неповторимый склад личности.
Хантер не ответил ей. Нахмурившись и засунув ладони под мышки, он глядел в пол, думая о чем-то своем.
Челси вспомнила о том, что поведала ей Маргарет относительно детства Хантера и смерти его матери. Возможно, именно об этом он сейчас и вспомнил. Но прежде чем Челси решилась задать ему очередной вопрос, он вскинул голову и невозмутимо спросил:
– Что еще ты хотела бы услышать о нем?
Она подошла к столу и уже собралась присесть на его краешек вплотную с Хантером, но вспомнив, что тот не любит, когда к нему прикасаются, осталась стоять.
– Есть ли у него братья и сестры? – спросила она. Хантер покачал головой.
– А что послужило официальной причиной его развода с женой?
– Она обвинила его в том, что он покинул ее, и суд развел их.
– Как ты думаешь, он все еще любит ее?
– Вот уж нет! Он считает женитьбу на ней своей большой ошибкой и клянется, что никогда больше не повторит ничего подобного!
Взгляд Хантера, брошенный на Челси после этих слов, был столь многозначителен, что она не могла не спросить:
– Мне следует
– Но ты задаешь вопросы о нем. Выходит, для тебя это что-то да значит.
– Почти ничего, Хантер! – уверенно ответила она. – Честное слово, почти ничего! – Ей вовсе не хотелось связывать себя сейчас устойчивыми отношениями с мужчиной. У нее на ближайшие месяцы и без того хватит забот и волнений.
– Но тебе наверняка хотелось бы узнать, с кем он проводит свободное время.
Хантер был прав. Она многое бы дала, чтобы узнать об этом. Но лучше пока не давать воли любопытству.
– Между прочим, – сказала она, подойдя к нему ближе, – мне гораздо интереснее было бы услышать, с кем встречаешься ты. Почему ты не женат, Хантер? Почему у тебя нет семьи, детей?
– У меня?!
– Да, у тебя. Ведь лет-то тебе уже немало. У всех твоих сверстников наверняка есть дети.
– Да я просто не знал бы, как с ними обращаться, – ответил он, соскакивая со стола.
– Так научился бы.
– Только этого мне недоставало, – буркнул Хантер, направляясь к лестнице.
– Почему, черт возьми, ты уходишь?!
– Потому что говорить нам больше не о чем!
Она бросилась за ним следом, надеясь удержать его.
– Но мне так нужно поговорить с кем-нибудь! – Она чувствовала, что смертельно устала от одиночества.
– Так поговори! – бросил он, спускаясь вниз по винтовой лестнице.
– С кем?! С кем мне говорить? – крикнула она ему вслед. – Никто не хочет общаться со мной. Все в Норвич Нотче словно онемели!
– Так возвращайся в свой Балтимор, – отозвался он, исчезая внизу.
Челси почувствовала, как глухое, безысходное отчаяние овладевает ее душой. Неделями все только и делали, что смотрели на нее как на пугало, переговаривались за ее спиной и не желали общаться с ней. Она терпела все это, надеясь, что со временем ситуация изменится. Но этот неожиданный уход Хантера оказался последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.
Отойдя от перил лестницы, она скорбным взглядом окинула свой кабинет, вид которого еще недавно так радовал ее.
– Я сделала большую ошибку, – пробормотала она, снова подходя к рабочему столу. – Мне не следовало сюда приезжать. – Она выключила верхний свет, погасила настольную лампу и добавила: – Я не могу оставаться в одиночестве. Мне необходимы дружеские контакты, общение, сотрудничество. Я не сделала этим людям никакого зла и вправе рассчитывать хоть на малую толику внимания и участия с их стороны. – С этими словами она подхватила под мышку свою рабочую сумку и быстро спустилась по лестнице. Проходя мимо Ферн, она на ходу бросила: – Я ухожу, – не заботясь о том, что слова эти прозвучали резко, почти неприязненно. Прежде она никогда не позволяла себе говорить с кем-либо подобным тоном. Но теперь она считала себя вполне вправе платить жителям Норвич Нотча их же монетой.