Страсти Челси Кейн
Шрифт:
– Да, он считал, что я должна остаться в Балтиморе.
– А кто здесь так недоволен твоим появлением? – Об этом она тоже говорила ему сегодня.
– Все. И никто. Я не знаю. – Она замолчала. Джадд ожидал, что вот-вот она заговорит снова, объяснит ему, что ее так тревожит, но похоже было, что ей просто нечего добавить к сказанному. Но через минуту она, вздохнув, перевела разговор на другую тему.
– Я, к сожалению, не знаю еще очень многого. Например, к чему все это приведет. Те отношения, как их ни назови, которые
Он тоже не представлял, что из этого выйдет. Неведение его в этом вопросе было столь же полным, как и то, на которое жаловалась Челси.
– Не в моих правилах вести себя так, как минувшей ночью. И как сегодня. – Она издала сухой смешок. – Я не ожидала, что так получится. Я ведь приехала сюда вовсе не в поисках приключений.
Джадда несказанно обрадовало то, что Челси, если верить ее признанию, оказалась столь же беспомощна перед властной силой, бросившей их в объятия друг друга, как и он сам.
Она торопливо продолжала:
– Меня очень задело то, что ты не пришел сегодня ко мне в офис. Я не сомневалась, что ты захочешь увидеть меня и поговорить о том, что случилось, уверить меня, что все в порядке, и сказать, собираешься ли ты и впредь встречаться со мной. Я чувствовала себя очень неловко, ожидая тебя и не зная, как вести себя с тобой. А ты все не шел. Тут появился Хантер и разозлил меня еще пуще. Я умчалась из офиса, вернулась домой и выбежала под дождь. А потом встретила тебя на дороге.
Выпалив все это на одном дыхании, она, похоже, выбилась из сил. Но через мгновение голос ее зазвучал снова с еще большей страстью.
– Я не хотела бы чувствовать себя связанной с кем-то. Мне не нужны лишние заботы и переживания. Поверь мне, у меня и без того сейчас хватает проблем!
– Но ведь ты сама только что говорила, что тебе плохо одной, без друзей.
– Да. Но ведь мы с тобой – не друзья. Мы…
– Любовники.
– Любовники. А мне нужны именно друзья! Люди, с которыми я могла бы поговорить, и поехать вместе за город, и пригласить их на обед, и принять их ответное приглашение.
Я была совершенно уверена, что, приехав сюда, перезнакомлюсь с массой народа. Так оно и вышло, но никто из них, кроме Донны, не желает общаться со мной. Все держатся на почтительном расстоянии, точно я прокаженная! Знаешь, как мне обидно сталкиваться с подобным отношением к себе! Что они имеют против меня? Разве то, что я из большого города, что у меня есть деньги и что я купила долевое участие в местной гранитной компании – тяжкий грех или преступление?
Он едва не рассмеялся в ответ. Челси перечислила почти все, из-за чего жители Норвич Нотча сторонились ее. Оставалось добавить лишь одно, и он сказал:
– К тому же ты еще и красива. Это щекочет им нервы. Она протестующе помотала головой.
– Но я вовсе не красива. Во всяком случае, в строгом смысле этого слова. Уход за кожей, макияж – вот главные
– Это ровным счетом ничего не меняет.
– И почему же это щекочет им нервы?
– Потому что они в сравнении с тобой выглядят очень тускло. Все без исключения. Мужчины зарабатывают недостаточно, чтобы дать своим женам возможность уподобиться тебе. Да даже и будь у них деньги, отсутствие вкуса все равно не позволит им потягаться с тобой. И вот, глядя на тебя, они понимают, что заведомо проигрывают тебе во всем. И им не остается ничего другого, кроме как держаться от тебя на почтительном расстоянии.
Челси внимательно взглянула на него и, волнуясь, спросила:
– И ты считаешь, что так будет всегда?
Джадд не был готов к ответу на этот вопрос. В Норвич Нотче к чужакам всегда относились настороженно-враждебно. Но случай с Челси был особым. Она обладала деньгами и, следовательно, властью. Она купила себе право участия в городской жизни, заплатив за него звонкой монетой. Никто не мог бы предсказать, чем это для нее обернется.
– Для тебя это так важно? – спросил он.
– Я умру, если весь следующий год мне придется прожить в одиночестве.
Джадд хотел было напомнить ей, что ничто не удерживает ее в Норвич Нотче, что она может в любую минуту вернуться к себе в Балтимор, но слова не шли у него с языка. Он почувствовал, что не готов к ее немедленному отъезду. Ему так приятно было лежать возле нее, прикасаться к ней, слушать ее голос. Пусть останется хоть ненадолго!
– Тебе в любом случае не грозит одиночество в течение этого года.
– Но никто не желает говорить со мной.
– Я желаю.
Она улыбнулась ему и недоверчиво спросила:
– Это правда?
Он снова залюбовался ею и снова едва не рассмеялся, так наивно, по-детски звучал ее вопрос.
– Конечно. Но в разумных пределах. Не больше трех фраз в минуту.
– Согласна, – кивнула она и тихо спросила: – А как насчет остального?
– Что ты имеешь в виду?
– Секс.
На сей раз он все же не смог удержаться от смеха. Ему так давно не было весело. С тех пор, как заболел Лео, он почти никогда не улыбался.
– Что же это так тебя развеселило?
– То, как ты выговорила это слово. Точно это какое-то заморское блюдо.
– Для меня это почти так и есть. Во всяком случае, наши с тобой отношения. Подобное происходит со мной впервые.
– Ты никогда прежде не занималась любовью со служащим принадлежащей тебе компании?
– Я не занималась этим с незнакомцами. – Она приподнялась на постели и оперлась на локоть. – Мы и парой слов не перекинулись до того, как стали близки.
– По-моему, мы успели о многом поговорить до того, как это произошло.
– Только о несущественных вещах.
– Выходит, работа для тебя совсем ничего не значит.