Страсти по Фоме. Книга 1

Осипов Сергей

— Извините меня, — прошептала она. — Но… вы ведь все равно рыцарь?

— Сейчас — да! — ответил он, чувствуя, как разрываются на нем доспехи…

28. Утро графа: бани, драка…

— Мартин, скажи, когда начались все эти войны с вашими соседями? — спросил Фома, едва увидев младшего распорядителя. — Или они у вас постоянные? Кто начал войну, вы или они?

Мартин оторопело встал на пороге его комнаты, даже не закрыв дверь под градом вопросов. В руках его был поднос с завтраком.

Фома еще лежал в постели. Мэи не было. Она ушла, лишь забрезжил рассвет в узких окнах его апартаментов, и он, как ни старался, не смог ее удержать. «Мне надо, мне нельзя…» — бормотала она на все расспросы.

— Зачем это вам, сэр Томас? — недоуменно спросил Мартин.

— Как зачем? — загремел Фома, и эхо его голоса гулко отозвалось в коридоре; Мартин поспешно поставил поднос на пол и прикрыл дверь. — Я же теперь граф Иеломойский, здесь и моя вотчина! Хочу знать, что грозит ей и мне в ближайшем будущем!

Мартин осторожно прошелся по комнате, присел на стул у окна. Как кот, подумал Фома. Ищет что-то?

— Война началась где-то пару лет назад, ваше сиятельство, — сказал Мартин. — А кто начал, поди разбери! Вы же знаете, эти дипломаты могут обидеться на что угодно!

— Ну, повод-то меня не интересует. Важна причина, вернее, кому этого больше хотелось, вам или им?

— Ну, не знаю! — пожал плечами Мартин. — Его величество объявил тогда себя наследником всех земель Анабела Объединителя, своего прадеда, на том основании, что могила его, Анабела то есть, здесь. Часть же земель, бывших в королевстве при Анабеле, позже была захвачена соседями. Правда, они говорят, что это Анабел захватил их пограничные территории, но это чушь!..

Мартин повысил голос, вероятно, для тех, кто их сейчас слушал:

— Анабел вернул истинно каросские земли!

— Да, это полная фигня! — громко согласился с ним Фома. — Я здесь всего один день, но чувствую, что это исконно наши земли!.. Великокаросские!

— У вас удивительно правильный взгляд на нашу историю, сэр Томас! — сказал Мартин. — Какая проницательность!

— Да нет, это у вас удивительно ясная история и справедливая война! — завывал Фома, вынуждая, тем самым, Мартина орать на всю каросскую, чтобы не выглядеть меньшим патриотом.

— Даже ребенку видна ваша освободительная эскалация! — скандировал Фома.

Так они еще долго бы кричали и дошли бы до здравиц королю, если бы Фома вдруг не вспомнил.

— Кстати! — сказал он уже обычным голосом. — Истинно Иеломойские земли, надеюсь, не вызывают спора у соседей?

— Увы! — откликнулся Мартин, и лицо его сочувственно вытянулось в лошадиное. — Иеломойя одно из самых спорных мест и, надо заметить, очень кровавых.

— Какая досада! — заметил Фома, выбирая, с чего бы ему начать завтрак: с яйца или бутербродов.

— Соседи говорят такую чушь, будто Анабел убил своего брата и присвоил его земли, хотя у убитого оставались дети, имеющие, якобы, полное право на эти земли! — тараторил тем временем Мартин.

Фома сочувственно кивал головой.

—

Могу сразу сказать, что и это полная ерунда! Свирепая однодневная чума убила и брата, и все его отродье до третьего колена, и там больше некому было претендовать на Иеломойю!.. И будет!

— Скажите, пожалуйста, однодневная чума! — бормотал потрясенный Фома. — И до третьего колена? То есть — вперед?.. Потрясающе!

— Правда, соседи считают иначе и Иеломойе грозит неминуемая опасность, — закончил Мартин краткий обзор истории.

— Так я и знал! — Фома лениво отхлебнул кофе, предварительно разбавив его топленым молоком. — Как только у меня появляется собственность, так сразу объявляются и ее собственники!.. Это ты прислал мне Мэю?

Мартин поперхнулся куском.

— Ну у вас и переходы, ваше сиятельство! Война, война, вдруг бац — баба!

— Ты еще не знаешь моих переходов, юноша! — сказал Фома, продолжая уминать завтрак (Доктор устроил мне великолепный променад из одной реальности в другую, но кому об этом расскажешь?). — И о чем же еще могут говорить настоящие мужчины? — спросил он уже вслух. — Только о подвигах!

— Здорово! — восхитился Мартин. — Вы уже не кажетесь этим чудаком, странным рыцарем.

— Мартин, если ты в следующий раз скажешь сраный, вместо — странствующий, то слово рыцарь лучше не говори, потому что я оторву тебе голову, как дядюшке Джо! — пообещал Фома.

Мартин непонимающе уставился на него.

— А что я сказал?

— Я понимаю, что рыцарь может быть странным или страннующимся, как ты вчера выразился, но прошу тебя больше не экспериментируй с этим словом. Странствующий это значит переходящий из страны в страну; туда-сюда, туда-сюда, — понял?

— Понял. Вы про эти переходы?

— А лучше, — вздохнул Фома, — вообще не называй меня так. Я теперь граф, мое сиятельство, вот так и называй, хорошо?

— Хорошо, ваше сиятельство! — с готовностью подхватил Мартин.

— Так это ты прислал Мэю?

— Ваше сиятельство, вы же сами сказали, монашка это грех, я не мог вам отказать!

— В грехе? — не понял Фома.

— Совершить грех — первая доблесть, я не мог вас ее лишить!

— Ну что ты заладил: не мог, не мог!.. Понял я!..

Завтрак закончили в молчании.

— А теперь скажи мне, Мартин, — попросил Фома. — Что, война все время шла так безуспешно, как сейчас?

— Как безуспешно, кто вам сказал? — засуетился Мартин, вспомнив, что он что-то говорил про войну вчера, но что?..

Теперь он делал отчаянные знаки Фоме.

— Война шла всегда очень успешно!.. Вначале она шла просто успешно, и мы завоевали Иеломойю, Гимайю и Салатен. А теперь она идет вообще блестяще — Иеломойя, например, все еще наша.

— Ага! — понял Фома печальную судьбу Гимайи и Салатена. — Значит, сначала война шла просто успешно, а теперь блестяще?.. Ты понимаешь в стратегии толк, Мартин. Дело, насколько я понимаю в военном искусстве, идет к ослепительному концу?

Мартин кивнул не в силах говорить.