Страсти по Фоме. Книга 2
Шрифт:
— Я думал, тебе это будет интересно.
— Было так интересно, что я чуть башку не потерял… благодаря маркизу! — взвился Фома. — Нет, вы посмотрите на этого херувима, Марвин! Такие, как он, нравятся с первой встречи, но опасайтесь заводить с ними общие дела. Вас будут просто использовать, как… при всем моем к вам уважении, Марвин, не могу сказать, как вас будут использовать!
— У него истерика, — успокоил Доктор Блейка.
Фома запустил в него мылом. Доктор легко поймал скользкий и душистый кусок.
— Опять что-то бодрящее, — сказал он, уловив запах,
Фома в гневе шарил рукой по выступам ванны в поисках чего-то более увесистого. Блейк решил оставить их наедине. Мотивировал он это тем, что три дня не был в казарме
— Большое дело! — удивился Фома. — Я там вообще никогда не был!
Но Блейк ушел. Фома, истощив запасы мыла и щеток, успокоился — Доктор был неуязвим! — и мирно присел на край ванны.
— Ну и какую историю ты мне расскажешь на этот раз, доктор?
— Во всяком случае, не такую, как твой видок сейчас! — присвистнул тот.
Все тело Фомы представляло собой сплошной кровоподтек — травы делали свое дело, выявляя внутренние травмы.
— Не знаю, Блейку нравится.
— Он видит тебя в сиянии славы! Победитель, спаситель, святой!.. Кстати, о поединке, я прочитал твое завещание. Сильно!
— А не заметил, там печатными буквами было написано, куда тебе идти?
— Заметил, заметил… и сразу пришел! Это разве не здесь?
Доктор бесил Фому — ни тени раскаяния! Как будто так и надо — никто никому ничего не должен!
— Видеть тебя не могу, — сказал Фома, снова погружаясь в ванну. — Особенно, после смерти.
Окунувшись в ледяной бассейн, Фома вспомнил все обиды снова, начиная с разбитого окна в своей квартире. Доктор ему не мешал, пытаясь только нащупать пульс больного.
— Я понимаю идея высокая — заткнуть мной дыру, чтоб всем стало легче… Хватит меня щупать, я здоров!! — орал Фома. — Но почему меня при этом обманывают? Обманывают, как дешевку! Все! Даже там!..
Он показал вверх, потом — вниз:
— И там… Даже ты! А?.. Кто ты мне, Доктор?
— Друг, товарищ и Гиппократ, — заверил тот. — А иначе я тебя не вытащил бы со Спирали. Впрочем, об этом мы уже говорили и не раз. Что мне было делать?.. Нам обоим конец, если мы не начнем этого!
— Ясно, — процедил Фома, ему вдруг захотелось утопиться в благовонных маслах. — Какая чудная история: нам обоим конец! — повторил он мечтательно, с чувством, и тихо засмеялся.
Смеялся долго, чуть ли не до истерики.
— Всякий раз, когда мы с тобой встречаемся, — пояснил он Доктору, — ты сообщаешь мне, что меня надо спасать, что времени у нас нет, что нам конец, если мы немедленно не начнем что-то делать!.. Я уже едва живой от твоих спасаний!
— А времени, между прочим, еще нисколько и не прошло, — сказал Доктор невозмутимо. — Три-четыре дня для такой быстрой реальности это пшик! На самом деле, если мерить привычным тебе временем Спирали, прошло не больше суток, а что это? Для Ассоциации вообще ничто!
— Ты хоть сам-то понимаешь, откуда взялась эта дыра и почему
Фома прикусил язык, все равно ничего не исправишь, а Доктор, может быть, в этом и не виноват.
— Теперь она плодит другие дыры!
— Как ты догадался? — Доктор поднял брови. — И я — с этим…
— А вот закопали пару раз и… догадался! Знаешь, как башка прочищается, когда об нее лопатой? Логика появляется. Совковая.
Рассказывать Доктору, как он догадался, Фома не хотел, это будет похоже на обвинение. Какой смысл шуметь, когда исправить ничего нельзя? Пусть сам расскажет, если сочтет нужным. Но Доктор, похоже, это нужным не счел.
— Ты прав, при столкновении с нами, если мы уходим, она порождает новые дыры, которые тоже охотятся за нами, — сказал он.
— Ну и что будем делать дальше? — спросил Фома, переходя от торжественной части к деловой.
Доктор коротко обрисовал общую ситуацию. Фому ищут. Ищут все — и Ассоциация, и Томбр. Ассоциацию интересует информация, полученная за Последней Чертой и, естественно, дыры — как это произошло и почему, по чьей вине? Синклит настаивает на его поимке еще и потому, что Фома объявлен преступником. По своей халатности ли, безрассудности ли, а может и еще чего — похуже, он открыл вход в Ассоциацию и спровоцировал активизацию Томбра. Стул Пифии с нетерпением ждет его сиятельный теперь зад…
Фома зримо представил, как он пропекается… Но вот зачем он нужен Томбру, продолжал Доктор, остается неясным. Скорее всего, как проводник, но может и за тем же, зачем и Ассоциации — Черта. Но тогда вопрос: как они узнали о его выходах?.. Понятно, что информация полученная ими, каким-то образом связана со злополучной дырой, то есть это наиболее вероятно. Но сам ли Фома оставил им эту информацию, или они сумели расшифровать остатки его замка, разбросанные взрывом?..
Это был новый поворот, Фома внимательно слушал и не верил — ему вменялось предательство?! Только этого ему еще не хватало!.. Подтверждение любой из этих версий, накручивал Доктор все новую информацию, делает Фому в глазах Ассоциации преступником эпохи, publicenemy*, отщепенцем… да уже сделало! Почти никто в этом и не сомневается. На него, вот-вот, объявят охоту, когда любой ассоцианец, увидевший его, будет иметь право если не на убийство Фомы, то на арест.
Ванна остыла. Аромат исчез. Пена стала серой и грязной. Убивать Доктора больше не хотелось. Вообще ничего не хотелось!.. Хотелось утопиться в пованивающих маслах. В жизни Фомы открывались такие широкие горизонты, что сам он становился ненужной и досадной соринкой во всеобщем взгляде — глазе народа!.. Испуганном глазе.
Конечно, сказанное не было для него чем-то совершенно неожиданным, Доктор не раз предупреждал о подобном развитии событий. Но теперь это все навалилось разом, все самые страшные опасения подтвердились, даже те, что казались совершенно безумными, — и стали реальностью, опасной реальностью для Фомы. Словно его помыли, побрили, сделали прическу и холю ногтей, а потом, расслабленному, объявили, что теперь из него сделают чучело.