Страсти по рыжей фурии
Шрифт:
Вот и сейчас я сидела напротив Сержа, с материнским умилением наблюдая, как он сосредоточенно жует шашлык, усердно поливая его кетчупом, и была уверена, что я уже тысячу раз видела эту сцену. После стаканчика «Мукузани» я со светлой радостью обнаружила, что появление моего бывшего возлюбленного уже не кажется таким уж особенно невероятным, а в его признаниях я усмотрела строгую закономерность. Словом, я получила то, что и должна была получить, – все объяснимо, все нормально, все так и должно быть.
– Твое
– Кто же? – с интересом спросила я.
– Грибов.
Я засмеялась:
– С какой это стати?
– Ему понравилось, как вы вместе исполнили самбу. И немудрено – зажигательное было зрелище.
– Да, Грибов кого хочешь сумеет распалить, – машинально заметила я, но Серж вдруг стиснул мне руку.
– Перестань! Даже в шутку не говори этого. Я тебя никому не отдам, у меня уже есть план...
Он тоже не был пьян – да и не опьянеешь от одной бутылки вина, распитой на двоих. Но глаза у него ярко блестели, словно утреннее небо сквозь только что вымытые окна.
– Какой план? – удивилась я.
Он немного смутился.
– Нет, это я так... Таня, ты такая необыкновенная женщина, что я просто теряю голову!
– Где же вы были раньше, сударь? – насмешливо поддела его я.
– Где? – усмехнулся он. – Эх, золотая моя... Таня, скажи откровенно – ты способна на предательство?
– Странный вопрос. – Я пожала плечами. – Ты бы еще спросил меня, уважаю ли я тебя. Все, вина больше не пить...
– Нет, ты все-таки скажи, – упрямо попросил он.
Кажется, для него это было действительно важно. Он сидел такой забавный, гордый, красивый.
– Не знаю. Сказать можно что угодно... Вообще, как мне кажется, большинство подлостей совершается не нарочно.
«Какая-нибудь душевная драма в прошлом, – снисходительно подумала я. – Честное слово, все мужчины – как дети... Но почему «какая-нибудь»? А что, если это связано с Шурочкой? Вполне вероятно, что им пришлось расстаться по ее вине и бедный мой Сержик до сих пор страдает...»
– Да, нечаянно... – Он поднял брови, осмысливая сказанное. – Что ж, тогда это судьба. Нашими поступками руководит Нечто.
Разговор был вполне в духе слегка выпивших людей. Меня ничто не смущало, только вот ужасно хотелось утешить чем-то моего спутника.
– Я была два раза замужем, – откровенно призналась я. – Не буду сейчас разбираться, по какой причине пришлось нам расстаться, но с моими бывшими благоверными я до сих пор в прекрасных отношениях. Мы расстались без ссор и обид. Исходя из этого, я думаю, что предательницей меня никак нельзя назвать.
Серж посмотрел на меня с изумлением:
– Два раза!
– Ну да, разве Шурочка тебе не говорила? Да и вообще, я этого никогда не скрывала...
– Но
– Мельников, я всю жизнь ждала настоящей любви. И пока у меня ее не было, – упрямо подтвердила я.
– Нет, я ничего... – замотал он головой. – Хочешь, я буду твоим единственным?
– Да, – просто ответила я. «Мукузани» бродило у меня в крови, о Мите я совершенно забыла.
На парк медленно спускались сумерки, фиолетовый туман постепенно окутывал Москва-реку, наше кафе, аттракционы за деревьями, людей за соседними столиками.
– Как мне хорошо с тобой, – вздохнул глубоко Серж. – Господи, если б точно знать, что я не опоздал...
Я не совсем его поняла, но мне так хотелось его утешить, что я с искренним убеждением сказала ему:
– Нет, милый, ты очень вовремя...
Возле моего дома мы оказались в двенадцатом часу. Серж, бережно поддерживая меня под локоток, помог мне выйти из такси. Остатки хмеля все еще бродили у меня в голове – я чувствовала себя прекрасно и ни о чем не думала.
– Когда мы снова встретимся? – спросил Серж, обнимая меня в тени акаций, которые росли возле нашего дома.
– Позвони мне завтра. У тебя есть мой телефон?
– Да.
– Шурочка дала?
– Да.
– Все, не надо... Послушай, все! До завтра.
Он уже совсем было отпустил меня, как вдруг снова загородил дорогу:
– Не нравятся мне эти помехи. Может быть, ты поедешь ко мне?
– Я тебя умоляю: ничего не надо форсировать. И потом, о каких помехах ты говоришь?
В темноте его глаза блестели, как у кошки, губы кривились невольно от неутоленного желания. «Однако, как вас разбирает, молодой человек!» – самодовольно подумала я.
– Как какие? Насколько я понял из Шурочкиных слов, ты и сейчас живешь не одна, – глухо ответил он.
– Ревнуешь?
– Не знаю... Да, очень. Не хочу тебя никому отдавать.
– А я пока не твоя, – нашла я в себе силы проявить свое самодовольство. – Ты славный, но запомни – я ничья. Я только своя, хоть и женщина.
– Новая русская феминистка, – почему-то рассмеялся Серж. – Ты задиристая... Шурочка предупреждала меня об этом.
– Уже поздно – до завтра...
Митя не спал. Он стоял у окна на кухне и молча курил, когда я вошла туда. Не поворачиваясь, он спокойно спросил меня:
– Ну, и где ты была?
– Гуляла.
Он повернулся – бледный, холодный. Посмотрел – буквально окатил меня презрением.
– Что же ты не предупредила?
– Я не смогла.
– С кем ты гуляла?
– Митя, мы пока еще не муж и жена, нечего лезть в душу...
– Я всех обзвонил.
– А Шурочку?
– Ее телефона я не нашел.
«И очень замечательно!» – подумала я. Шурочкиного телефона в моих старых записных книжках не было, а новая находилась у меня в сумочке.