Страсти по Веласкесу

Демьянова Валентина

– Можете, – повторил крепыш. – Он перед вами.

Ответ не оставлял места для сомнений. Этот агрессивный, с накаченной мускулатурой мужчина и был тем самым столь необходимым мне непревзойденным специалистом по Веласкесу. Я еще раз взглянула на Бардина, и с сожалением констатировала, что он мне активно не нравится. Было в его облике что-то неуловимо хищное, и это неприятное впечатление усугублялось тем, что за поблескивающими стеклами очков в сумраке прихожей абсолютно невозможно было разглядеть

выражение его глаз.

– Ну и долго вы собираетесь так стоять? – с легким раздражением полюбопытствовал хозяин квартиры. – Чем я вас так поразил, что уже добрых пять минут вы не можете прийти в себя?

Усилием воли стряхнув с себя странное оцепенение, я промямлила:

– Ожидала встретить совсем другого человека…

– Вот как! И кого именно? Старого мухомора с клюкой в руках? – хохотнул он.

Да, этот хваленый знаток Веласкеса слишком легко прочел мои мысли.

От Бардина не укрылось мое замешательство:

– Не смущайтесь. Скажу по секрету, я тоже рассчитывал встретить совершенно другого человека.

Поймав мой удивленный взгляд, он спросил:

– Вы ведь Анна? Это по поводу вас мне звонили из редакции?

Я молча кивнула.

– Пока я ждал вашего прихода, то от скуки нафантазировал бог знает что. Мне казалось, что ко мне явится напористая дама килограммов под сто, с головы до пят увешанная бриллиантами… и, как оказалось, ошибся. Вместо нее, на мое счастье, прибыла милая, изящная и необыкновенно элегантная барышня. Должен признать, что очарован!

Неожиданно для себя я почувствовала, как к щекам медленно приливает кровь. Факт сам по себе удивительный, ведь я девушка довольно циничная, успевшая за свою не слишком долгую жизнь повидать много и краснеть в принципе не умеющая.

– Вы смутились! – торжествующе воскликнул Бардин и вдруг, совершенно неожиданно для меня, произнес с подкупающей теплотой:

– Вам очень идет, когда вы краснеете. Становитесь еще милей.

Я почувствовала легкий озноб, а этот змей легонько коснулся кончиками пальцев моей руки и мягко предложил:

– Пойдемте в кабинет. Там и поговорим.

У меня возникло тревожное чувство, что, пока не поздно, нужно повернуться и немедленно бежать прочь. Но я покорно потопала следом за Бардиным вглубь квартиры.

Кабинет оказался большой комнатой, сплошь забитой книгами. Они стояли ровными рядами за стеклами старинных шкафов, возвышались аккуратными стопками на полу и подоконниках, громоздились на полках под потолком.

Бардин прошел к столу в центре комнаты, а я замерла на пороге и выпалила первое, что пришло на ум:

– Как много книг!

С мягкой грацией хозяин плавно развернулся ко мне:

– Действительно много.

Сказал и замолчал, а комната вдруг наполнилась напряженной,

почти осязаемой тишиной. Я как завороженная смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Бардин тоже хранил молчание. Казалось, моя невинная фраза затронула какую-то скрытую струну в его душе и неожиданно повергла в глубокую задумчивость. К счастью, тягостная пауза длилась недолго. Хозяин слегка повел головой, будто стряхивая тяжелые мысли, и бодро пояснил:

– Библиотеку собирало не одно поколение. То, что находится здесь, лишь малые крохи былого. Сами понимаете: революция, война… Многое не удалось сохранить… но тем, что я осталось, я дорожу и по мере сил продолжаю пополнять.

Посчитав, что на вопрос дан исчерпывающий ответ, Бардин радушно предложил:

– Присаживайтесь.

Дождавшись, пока я усядусь на стул с высокой резной спинкой, он опустился на другой такой же и сказал:

– Устраивайтесь поудобней и рассказывайте, с чем пожаловали.

– Но ведь вам звонили из издательства… – растерянно пролепетала я.

– Конечно, звонили! Сказали, приедет заказчица и все объяснит.

Он снял очки, аккуратно положил их перед собой и приготовился слушать. Стоило мне встретиться с ним взглядом, как Веласкес, его картина, неизвестный заказчик – все мигов вылетело из головы, а мои щеки снова запылали. Стараясь справиться со смущением, я торопливо опустила очи долу и занялась разглядыванием узора на скатерти. Мне потребовалось время, чтобы собрать расползающиеся мысли воедино, а когда я снова подняла на него глаза… неожиданно для себя сказала совсем не то, что намеревалась:

– Мне нужна консультация по одной из картин Веласкеса. Меня интересует абсолютно все, что с ней связано. Мне посоветовали обратиться к вам…

– Что за картина?

– Не знаю, под каким названием она известна специалистам… это «Христос в терновом венце».

– Кто вам о ней говорил? – резко подался вперед Бардин.

Его серые глаза вдруг стали похожи на капельки расплавленного серебра, которые теперь жгли меня и требовали ответа. И снова я поступила так, как не поступала никогда: сказала правду незнакомому человеку.

– Не знаю.

– Вы, барышня, как-то странно себя ведете. Обращаетесь ко мне за помощью, а сами что-то темните, – нахмурился он.

– Нет! Вовсе нет! Я действительно не знаю! Так получилось, что имя человека, поручившего мне найти эту картину, мне неизвестно. Самой это не слишком нравится… – принялась оправдываться я, умирая от страха, что он может не поверить и в гневе выгнать меня вон.

– Не нравится – откажитесь! – резко оборвал Бардин.

– Не могу! – выпалила я, мучаясь от невозможности объяснить то, что и объяснить практически невозможно.