Страстная ночь в зоопарке
Шрифт:
– Доброе утро, – сказал брат Оли. – Вилка, вы будете кофе или какао?
– Чай, если можно, – попросила я.
Борис встал.
– Не беспокойтесь, – быстро сказала я, – сама справлюсь.
Боря поморщился:
– Некстати Рая заболела, у нас осталась одна домработница, совсем неопытная девушка, поэтому завтрак сегодня…
– Отвратительный, – перебил его Нуди, – круассаны холодные, сливочное масло подтаяло, омлет похож на блин, кофе растворимый!
Мне захотелось пнуть Нуди ногой. Зина растерянно заморгала, а Надя сердито воскликнула:
– Тебе
Критик уперся ладонями в стол, он явно собрался произнести спич, но мне его не удалось услышать: в кармане зазвонил мобильный. Я быстро вышла в коридор и прижала трубку к уху:
– Милый, ты уже в самолете?
– Прошел пограничный контроль, – сообщил Шумаков, – шляюсь по дьюти-фри, прикупил пару бутылок хорошего коньяка, думаю взять Леньке в подарок блок сигарет.
– Спасибо тебе, – тихо сказала я, – мало найдется мужчин, которые примчатся за границу, чтобы устроить своей девушке романтический вечер.
– Страстная ночь в зоопарке не удалась, – вздохнул Юра.
– Ну почему же, – захихикала я, – мы весьма сексуально падали с кровати на пол! А мыши? Давно я так не веселилась. Никогда ни один мужчина не совершал ради меня такого поступка! Примчаться на сутки из Москвы! Юра, это самое лучшее приключение в моей жизни. Я совершенно счастлива. На мой взгляд, страстная ночь в зоопарке была просто супер!
– Да ладно, – смутился Шумаков, – некоторые мужики любимым бриллианты с голову лошади дарят, покупают замки во Франции или Шотландии!
– Ну и что потом делать с каменюкой? – засмеялась я. – Таскать булыжник на пальце тяжело. И дворец за границей мне ни к чему, неохота шляться по комнатам в одиночестве! Ой, вспомнила смешную историю. Не так давно моя подруга Вера Зареченская нанялась в Эдинбурге работать привидением.
– Кем? – уже веселым голосом отозвался Шумаков.
Я обрадовалась и, желая закрепить хорошее настроение Юры, затараторила:
– В Великобритании каждый замок обязан иметь призрака, иначе это не родовое гнездо, а ерунда. Содержать огромное сооружение очень дорого, поэтому владельцы выкручиваются, как умеют. В большинстве случаев набирают деньги на текущий ремонт за счет туристов, устраивают экскурсии, привлекают побольше посетителей. Вере предложили изображать умершую в двенадцатом веке графиню. Зареченская отлично владеет английским, она историк по образованию, работала в архиве, но два года назад архив закрыли, и предложение бряцать цепями за фунты стерлингов пришлось весьма кстати. Верка прилетела в Эдинбург, получила костюм, затвердила свою роль, наложила грим и, как предписывалось, пошла по коридору, выкрикивая:
– О! Я несчастная, убитая злым мужем графиня!
Первой по дороге ей попалась маленькая девочка, лет восьми-девяти. Верке не хотелось пугать ребенка до обморока, но контракт жестокая вещь: нарушишь его условия – договор расторгнут, и прощайте, денежки. Пришлось Зареченской размахивать руками и исполнять песню про супруга-убийцу.
Школьница
– Вы кто?
– Неужели не поняла? – расстроилась Вера, ей показалось, что она замечательно исполнила свою роль. – Фамильное привидение! Несчастная женщина, умерла семьсот лет назад и с той поры брожу по замку в поисках покоя!
– Так долго! – впечатлилась девочка. – Ну, тогда вы точно знаете, где здесь комната с беспроводным Интернетом. Покажите, пожалуйста, туда дорогу.
Юра засмеялся, у меня отлегло на душе. Надеюсь, теперь Шумаков сядет в авиалайнер с хорошим настроением. Может, еще раз сказать ему, что я не имею экзотическо-эротических фантазий, не мечтаю ни о ванне из шампанского, ни о взбитых сливках, размазанных по телу, а вот его желание меня порадовать, сделать мне сюрприз, дорогого стоит.
– Я подумал тут над ситуацией, о которой ты мне рассказала вчера, – продолжил Шумаков, – я имею в виду скоропостижную смерть Роберта, и согласен с Вальтером, Волков из последних сил стремился в «Шпикачку», он нес туда пластиковую карту с миллионом долларов на счету. Похоже, в ресторане сидел человек, с которым Роберт был знаком.
– Волкова знал весь Бургштайн, – пробормотала я. – Они с Олей и Борисом владельцы, как принято говорить в России, градообразующего предприятия, меценаты, покровители эмигрантов-соотечественников, помогают каждому россиянину.
– Я о другом, – не согласился Юра, – человек в «Шпикачке» очень близок Роберту. Вероятно, это его любовница!
– Ну уж нет, – усомнилась я, – все говорят о необычайной любви, которую Оля и Робби пронесли через годы и тяжелые испытания.
– Кто говорит, уточни, – потребовал Шумаков.
– Все, – ответила я, – ну… Раиса… разные люди.
– Можно обожать жену и иметь связь на стороне, – парировал Юра.
– Среди сотрудниц «Шпикачки» нет Федосеевой Арины Владимировны, – вздохнула я.
– Вероятно, это имя вымышленное, – продолжал Юра, – надо потолковать со служащими. Кто-нибудь непременно проговорится, главное, не проморгать кончик ниточки, а ухватиться за него. Знаешь, что мне пришло в голову?
– Боюсь даже предположить, – ответила я.
– Аптека! – воскликнул Юра. – Та, куда Волков забрел в поисках лекарства. Она вроде расположена в паре кварталов от трактира?
– Да, – согласилась я, – ну и что?
Из мобильника послышалось шуршание, затем вновь прорезался голос Юры:
– У меня в самолете всегда случаются две неприятности: начинает зверски болеть голова, а в глазах появляется ощущение песка под веками.
– Надо брать с собой цитрамон и увлажняющие глазные капли, – посоветовала я.
– Я так и поступил, – продолжал Юра, – но пузырек с пипеткой отобрали, в нем оказалось сто двадцать миллилитров, а не сто, разрешенных к провозу, болеутоляющее я забыл дома. Но не в этом суть. Главное, что, очутившись в Бургштайне, я первым делом ринулся в аптеку, где попросил необходимое лекарство. Ан нет! Провизор отказала, потребовала рецепт от врача. Я возмутился: