Страстная Седмица
Шрифт:
Второй путь к шествованию за Христом в настоящие дни, есть благоговейное чтение в Евангелии последних бесед и страданий Его. Средство сие есть всегда одно из действительнейших к тому, чтобы приблизиться в духе к Господу; но тем паче оно не должно быть оставлено без употребления в продолжение настоящей недели. Церковь сама предшествует в употреблении его, оглашая в продолжение первых трех дней слух наш чтением четырех Евангелистов. И внимательного слышания при сем чтении достаточно для тех, кои сами не могут читать. Но кои могут, те непременно должны сами читать дома и для себя и для других. При слушании в церкви, по великому количеству читаемого, многое может ускользать от внимания; а домашнее чтение, завися от произвола читающего, представляет всю удобность следовать за Господом всеми мыслями и чувствами. Образ повествования Евангелистов таков, что при чтении их сам собой оживает в уме читающего весь образ страданий Христовых, и наполняет душу неизъяснимым умилением: ибо они повествуют весьма просто, без всяких умствований, изображают события, как они происходили,
Третий путь к шествованию за Господом в настоящие дни есть благоговейное размышление о Его страданиях. Без сего размышления малоплодно и присутствие в храмах, и слышание и чтение Евангелия, а христианское размышление, в случае необходимости, одно может заменить другие средства. Ибо через размышление мы вообще сближаемся с лицами и вещами самыми отдаленными, усвояем их себе, и как бы вводим в свою душу. Но как размышлять о страданиях Господа? Прежде всего представь их, как можно живее, в своем уме, по крайней мере, в главных чертах, например: как Он предан, сужден и осужден; как нес Крест и вознесен на Крест; как вопиял ко Отцу в Гефсимании и на Голгофе, и предал Ему Дух Свой; как снят со Креста и погребен. Кто не в состоянии сделать сего? Потом спроси самого себя, за что и для чего претерпел столько страданий Тот, Кто не имел никакого греха, и Который, как Сын Божий, имел все право на вечную и временную славу и блаженство. Святая вера скажет тебе, что Господь страдал за мир, за грешников, и следовательно, за тебя; страдал, чтобы удовлетворить за всех нас правосудие Божие, искупить нас от греха и смерти, подать нам пример терпения и самоотвержения. Потом вопроси еще: чего требуется от грешника для того, чтобы смерть Спасителя не оставалась для него бесплодною; что должно делать каждому, чтобы действительно участвовать в спасении, приобретенном на Голгофе для всего мира? Та же вера скажет тебе, что для сего требуется усвоение умом и сердцем заслуг Христовых, покаяние и подражание Христу в благой жизни. После сего совесть сама уже спросит тебя: исполняешь ли ты сии условия, усвояешь ли себе спасение Христово, ожил ли ты Его смертью? И сама даст ответ на сие. Такое размышление (а кто не способен к нему?) удивительно как скоро приближает грешника к его Спасителю, тесно и навсегда союзом любви связует с Крестом Его, сильно и живо вводит в участие того, что происходит на Голгофе.
Четвертый путь к шествованию за Христом в настоящие дни есть путь поста, исповеди и причащения, иначе — говения. Пост, облегчая наше тело, а через то и душу, делает нас способнее к следованию за Христом по тернистому пути Его. Исповедь, очищая и облегчая совесть, производит еще большую легкость духовную, и естественно заставляет не выпускать, так сказать, из виду Спасителя, страждущего за грехи, в коих мы приносим покаяние. А причащение не только приближает нас ко Господу, но и соединяет с Ним самым неразрывным образом. И когда, братие, приличнее наблюдать пост, как не в сии дни, когда отнимется Жених душ (Мф. 9; 15), когда Он Сам алчет у бесплодной смоковницы, жаждет на Кресте! Где естественнее слагать тяжесть грехов посредством исповеди, как не у подножия Креста! В какое время лучше причащаться из Чаши жизни, как не в наступающие дни, когда она подается нам, можно сказать, из рук Самого Господа! Поистине, кто, имея возможность приступать в сии дни к святой трапезе, уклоняется от нее, тот явно уклоняется от Господа, бежит от своего спасения.
Наконец последний, очевидный путь к шествованию за Христом, в настоящие дни, есть шествование за Ним в меньшей Его братии, оказание, во имя Его, помощи бедствующему человечеству. Путь сей может казаться отдаленным и непрямым; но в самом деле он чрезвычайно близок, удобен и прям. Ибо Спаситель наш столько любвеобилен, что все, делаемое нами во имя Его для страждущего человечества, усвояет лично Себе Самому. На самом Страшном Суде Своем Он потребует у нас особенно дел милосердия к ближним, и на них утвердит наше оправдание или осуждение.
Памятуя сие, возлюбленный, никогда не пренебрегай драгоценной возможностью облегчать страдания Господа в Его меньшей братии, а особенно воспользуйся ею в настоящие дни. Посетив темницу и облегчив, чем можешь, участь узников, ты лучше сделаешь, нежели когда бы из любви к Господу присутствовал в претории Пилата; доставив пропитание какому-либо бедному семейству, ты более сделаешь, нежели когда ты принес на Голгофу вино со смирной; одев нагого, покажешь усердие не менее Иосифа, представившего Плащаницу.
Таковы, братие, главные и открытые для всех пути, коими христианин в настоящие дни может сшествовать грядущему на страдания Господу. Есть много и других путей к сему, более возвышенных, таинственных; но они удобопроходимы токмо для душ возвышенных, чистых, кои привыкли следовать постоянно за своим Спасителем и жить Его жизнью. Но таковые души не требуют, да кто учит их (1 Ин. 2; 27); ибо Сам Господь, за Коим они всегда грядут, наставляет их на всякую истину (Ин. 16; 13). Для нас же довольно и тех путей, кои мы видели; ибо нет человека, который бы не мог вступить хотя на один из них и, вступив, придти туда, куда всем должно придти. Пусть ты, по бедности своей, не можешь напитать и одеть Господа в меньшей братии Его: прими сам от Него пищу в Евхаристии, одежду оправдания в исповеди, облегчение в посте. Не можешь
Слово в Великий Вторник
"Грядый Господь к вольной страсти, Апостолом глаголаше на пути: се восходим во Иерусалим, и предастся Сын человеческий, яко же есть писано о Нем. Приидите убо и мы, очищенными смыслы сшествуем Ему, и сраспнемся, и умертвимся Его ради житейским сластем, да и оживем с Ним"
Когда Господь сказал ученикам Своим: Лазарь друг наш успе; тогда один из них воскликнул от лица всех: идем и мы, да умрем с ним! (Ин. 11; 11, 16). Теперь, братие, наступает время смерти не Лазаря, а Самого Господа нашего, Который говорит, что по двою дню Пасха будет, и Сын Человеческий предан будет на пропятие (Мф. 26; 2). Усомнится ли кто из нас сказать при сем: "идем и мы, да умрем с Ним?" Но, не сказать только должно сие, а исполнить на самом деле. С Лазарем можно было не умирать; с Господом и Спасителем нашим непременно должно умереть. Слышите ли, как Он Сам призывает нас к сей высокой чести? Иже не приимет креста своего, — говорит Он всем, — и в след Мене грядет, несть Мене достоин (Мф. 10; 38). После сего, отказаться от креста и смерти с Господом, значит отказаться от Самого Господа и своего спасения. Кто может решиться на сие? Итак, братие, приидите, приидите вси, не "да сшествуем" токмо грядущему на страдания Господу, к чему призывали мы вас вчера, но и "да распнемся с Ним и умертвимся Его ради житейским сластем".
"Но, где Голгофа и крест, необходимые для такого распятия?" Везде, где мы с тобой, слушатель.
В самом деле, братие, в мире сем не может быть недостатка и в вещественных крестах. Сколь многие из последователей Христовых в разные времена и в разных странах окончили жизнь, подобно Спасителю своему, на Кресте? И теперь могут повторяться сии случаи; ибо значительная часть рода человеческого доселе почитает нечестием веру в Распятого, и готова преследовать Крест Его новыми крестами. Христианин не обязан искать сих крестов; но когда они сретят его, должен идти на них, не обинуяся. Посему каждый, в каком бы месте и звании ни был, должен всегда питать и укреплять в себе святую решимость, — стоять, в потребном случае, за имя Спасителя своего до крови; должен предварительно делать сие, дабы при нашествии опасности, устрашившись смерти, не постыдить своея веры и не заставить потом Спасителя своего постыдиться такового малодушия пред лицом Бога и Ангелов. И когда приличнее укреплять в себе сию святую решимость пребывать верным Спасителю своему до смерти, как не во дни Его собственных страданий и смерти, за нас подъятой.
Но это кресты для немногих: есть другие совершенно неизбежные для каждого, уклонение от коих всегда есть преступление; ибо распятие на них составляет сущность христианства. И во-первых, братие, весь мир внешний, в котором живем и движемся, так устроен, что в нем каждая вещь может соделаться для нас крестом. В мире, по замечанию великого крестоносца Павла, беды в реках… беды во градех, беды в пустыни, беды в мори (2 Кор. 11; 26). Во-вторых, всякое общество человеческое, к коему мы, по необходимости принадлежим, как члены, таково, что в нем встречают каждого многие кресты; и здесь, по замечанию того же апостола, беды от разбойник, беды от сродник, беды от язык… беды во лжебратии (2 Кор. 11; 26). Наконец, самый многочастный состав униженного, превращенного грехом естества нашего, образует из себя для каждого ужасное многокрестие. Какой тяжкий, никогда неснимаемый для духа, крест есть уже бренная и греховная плоть наша! Самый внешний вид ее явно показует сие: ибо стоит только простерть руки, чтобы увидеть в себе полный крест. Тем паче увидишь, когда прострешь их на постоянную молитву; тем паче увидишь, когда прострешь их на вспоможение ближним, на защищение невинности гонимой, на поражение порока сильного и торжествующего; тем паче увидишь, если сии руки, кои ты решился простерть на добро, любили и привыкли простираться на злое. Павел уже был распят для мира, уже давно жил новой жизнью во Христе; и, однако же, до того чувствовал по временам тягость креста плоти, что вопиял: Окаянен аз человек, кто мя избавит от тела смерти сея? (Рим. 7; 24).
Подлинно, некому избавить! Ибо самый дух, предназначенный к несению креста плоти, заключает в себе самом множество крестов. О, как он в настоящем греховном состоянии своем раздвоен, противоположен, само-враждебен, самомучителен! Совесть влечет его на сторону долга и истины, а нечистые пожелания — на сторону лжи и преступления; вера устремляет взор его горе, а земная мудрость приковывает долу; любовь христианская располагает его быть всем вся, а самолюбие силится все и всех подчинить себе: сколько принуждений! Сколько борьбы и томления!