Страстные сказки средневековья Книга 2.

Гаан Лилия Николаевна

Вот, до чего дошло - де ла Верда кривил душой даже перед самим собой и прекрасно это осознавал. Понятно, почему его настроение ещё больше омрачилось.

Гачек покосился на его расстроенное лицо, и решил не продолжать беседу.

Барона в парижском отеле не оказалось и графу пришлось отложить свидание с ним до визита к Людовику. Король, по своему обыкновению, торчал в аббатстве Виктория в окружении приближенных и прочего, казалось бы, весьма далекого от королевского двора люда.

Вот и сегодня дон Мигель, скучая в ожидании аудиенции, с

брезгливым недоумением разглядывал снующих туда сюда людишек, явно не подходящего происхождения, но ведущих себя неимоверно развязано и вольно. Зачем Людовику понадобились эти дворняжки? Неужели мало верных слуг? Впрочем, французский король славился своей странной и неоправданной привязанностью к простолюдинам.

– Ах, граф!
– разглагольствовал он во время встречи, с таким видом поглаживая охотничью собаку, словно это она, а не де Ла Верда кисла от дождей в промозглой Англии, чтобы этот уникально неблагодарный король выиграл хотя бы несколько месяцев мира.
– Удивительно, что вы, испанский гранд, встреваете в дела между англичанами и французами!

Исходя из серьезности момента, можно было бы и не играть пустопорожними фразами, но раз того хотел государь... Дон Мигель и сам мог, не замолкая, часами болтать о всякой ерунде!

– Испанцы, французы, англичане, какая разница, ваше величество, все мы лишь слуги нашей матери церкви и все мы - дети Господни. Поэтому интересы самого захудалого француза-христианина мне не менее дороги, чем своего подвластного вассала-каталонца.

– Удивительная широта взглядов для подданного арагонского короля,- усмехнулся король,- я слышал, что папа Римский учредил в Севилье трибунал инквизиции с чрезвычайными полномочиями?

– Мудрость папы не имеет границ,- охотно согласился дон Мигель,- если бы все правители Европы были столь же богобоязненны, как севильский капитул, то с мерзкими язвами колдовства и ведовства было бы покончено навсегда, и Господь перестал гневаться на нас!

Король долго смотрел на него с заметно преувеличенным интересом.

– Знаете пословицу: Кесарю кесарево...?

– Знаю, ваше величество, но перед Богом все едины - и кесари, и простолюдины? А жизнь так быстротечна!

– Вы слишком ещё сами молоды, чтобы судить об этом,- сухо заметил Людовик и, наконец-то, перешел от философии к непосредственным делам,- вы мне нравитесь, де ла Верда, хотя вам и свойственно совать свой нос, куда не следует. Я слышал, что папа собирается прислать вам замену?

Дон Мигель едва сдержал облегченный вздох. Это была единственная радостная новость за долгое время, которую даже лишний раз озвучить и то приятно.

– Да, мы в пути уже почти четыре года, и порядком устали. Особенно его преосвященство, он все-таки в годах. Впрочем, уезжая из Англии, мы отправляемся опять-таки по делам папского престола в Испанию. Видите ли, Севилья - это только первая ласточка в благородном деле борьбы против ересей, а мы с его преосвященством считаемся знатоками в этом деле.

Людовик недовольно поморщился -

сегодня он почему-то был настроен корчить из себя не весть кого, как будто в его собственных подвалах десятилетиями не сидели в тесных клетках люди, а в любимцах не ходил палач - некий Тристан Пустынник.

– К лицу ли знатному гранду присутствовать на допросах, видеть страдания замучиваемых, слышать крики и проклятия? Неужели благородная кровь ваших предков не зовет вас взяться за оружие и победить противника в честном бою?

Короля на поединок не вызовешь, а то бы...

– Вы правы, ваше величество,- холодно согласился дон Мигель,- нестись на горячем скакуне с копьем наперевес на противника гораздо приятнее, чем вдыхать в себя ужас и мерзость камеры пыток. Но разве наш долг перед Господом не велит нам отринуть соблазны мирской жизни и огнем и мечом выжигать уродливые язвы на теле общества?

Очевидно, поняв всю тщетность попыток вывести из себя высокомерного испанца, Людовик отбросил в сторону свои недостойные насмешки, и заговорил о другом.

– У меня к вам личная просьба,- неожиданно доверительно попросил он,- похлопочите перед Эдуардом об освобождении свергнутой королевы Маргариты и высылке её из страны. Судьба кузины очень меня волнует. После смерти сына и мужа, она в жутком состоянии. Пусть ей хотя бы умереть дадут на родине.

Де ла Верда удивился, услышав в голосе короля сострадающие нотки - он не привык видеть с его стороны проявление жалости к кому-либо.

– Жаль королеву! Удивительно красивая женщина, но все время ставила не на тех мужчин,- охотно согласился дон Мигель,- обидно, что Ланкастеры проиграли, но я бы ни сказал, что власть Йорков так уж сильна, как им сейчас кажется!

– Почему?- живо заинтересовался Людовик.- Вы - испанец, лицо незаинтересованное, вам должно быть заметно то, чего не видим мы!

– Король очень легкомыслен в вопросах брака, - честно поделился сомнениями граф,- его женитьба на Елизавете Вудвилл не была образцом государственной мудрости, как вы понимаете. Но это мелочи, если бы он ранее не дал слово леди Элеоноре Батлер. В Англии, где огромную роль играет парламент, который обожает ставить королей на место, это может плохо кончиться для наследников Эдуарда. При известной ловкости его же собственные братья смогут объявить сыновей незаконнорожденными, а это чревато новой гражданской войной теперь уже между Йорками. И, как знать, не победят ли вновь Ланкастеры?

Король мрачно фыркнул.

– Почему так всегда?- задумчиво пробормотал он.
– После сильного короля приходят слабые драчливые наследники и разрушают в мановение ока все, что с таким трудом было создано предшественниками? Что в Англии, что во Франции - везде одинаково!

Для дона Мигеля как раз ответ был ясен.

– Такова воля Бога, ваше величество!

Собеседники немного помолчали. Король вновь нагнулся к борзой, почесав её за ушами. Умный пес преданно смотрел на хозяина, болтая прутом хвоста.