Страстные сказки средневековья Книга 3.
Шрифт:
Поначалу Стефка чувствовала себя в компании суровых моряков очень неуютно. Но вскоре оказалось, что зря. Эти люди отнеслись к ней с должным уважением, и даже приплывший со св. Матильды капеллан охотно благословил женщину с ребенком.
Между подвыпившими мужчинами завязался очень интересный разговор, который немыслим был в любом другом месте. В то далекое время в любом селении в Европе из-за каждого угла высовывались любопытствующие уши доносчиков. И дело даже не в излишнем религиозном рвении - это был беспроигрышный шанс поправить свои финансовые
Здесь же говорили обо всем, и без опаски. И не сказать, чтобы на корабле собрались сплошь еретики, нет! Судовой капеллан аккуратно служил мессы, исповедовал и причащал, но особой экзальтированной религиозности Стефка у моряков не замечала. Они истово верили и в деву Марию, и в удачу, и в языческих богов моря. Среди этой дикой мешанины суеверий было место и католической обрядности, и почти шаманским мистериям!
В адмиральской кают-компании в тот день собралась странная компания - как будто на маленьком пятачке плавучей суши вдруг случилось чудо, и каждый получил право на свою точку зрения. У дона Мигеля, наверное, случился бы родимчик, если бы он услышал хотя бы десятую часть этой беседы.
Обсудив теории западного морского пути на восток, они со всей мощью обрушились на церковь.
– Почему церковь так нетерпима ко всему, что не вписывается в их догматы? Почему противится новому? Неужели Богу угодна инквизиция?
– А вы слышали об испанском инквизиторе Педро де Арбуес де Эпила?
– спросил разгорячившуюся компанию капитан св. Матильды сэр Джеймс Монтэгю, уже пожилой мужчина лет пятидесяти.
– Именно его изощрённому уму принадлежит идея уничтожения людей путем игры в живые шахматы!
При упоминании о живых шахматах у графини голова поневоле опасливо втянулась в плечи, хотя в прошлом осталась громада Копфлебенца с изуверскими вывертами его хозяина. А вот об инквизиторе Арбуэсе де Эпила она слышала от мужа, как о прекрасном, образованном, прилежном и набожном человеке. В 1474 году Арбуэс был назначен инквизитором Арагона. И с этого момента началась активная работа инквизиции в Сеговии, настолько результативная, что это не могло не вызывать у де ла Верды горячего одобрения.
– Это настоящий праведник - борец с нечистым и его присными!
В голосе графа отчетливо слышались ностальгические нотки. Ах, если бы не коварная судьба, погубившая старшего брата, он бы сам чинил суд инквизиции в Арагоне и, несомненно, прославился бы своей праведностью в этом нелегком деле.
Между тем, сэр Джеймс был весьма далек от похвал деятельности Арбуэса:
– Обычные казни не устраивают этого поклонника дьявола! И его помутившийся разум изобрел изощренное, кровавое развлечение - живые шахматы!
Судовой капеллан смущенно крякнул, хотя до этого добродушно сносил все нападки на свой клир.
– Но священникам запрещено играть в шахматы!
– Наверное, инквизитор считает, что на него это не распространяется!
– едко заметил сэр Уильям.- Да, и вообще, правила существуют, чтобы их
Сэр Джеймс залпом выпил содержимое своего бокала:
– Для игры он использует еретиков - даже если их виновность и не была доказана. Отобранных несчастных одевают в белые и чёрные одежды и расставляют в виде шахматных фигур на раскрашенных клетками плитах залы. Играют в такие шахматы два старых слепых монаха. Стоит одному из них съесть фигуру другого, и на соответствующую клетку приходит палач и казнит несчастного, лишая его жизни или копьем, или мечом. К концу игры всё шахматное поле залито кровью мертвых шахматных фигур.
– А победившие фигуры?
– полюбопытствовал сэр Энтони Мэтлок, капитан судна св. Маргарита.
– Какова их судьба?
– Победивших нет! По окончании игры всех оставшихся в живых отправляют на аутодафе.
– Неужели это происходит в наш просвещенный век?
– Увы, Арбуэса свирепствует, население Сарагосы тает...
Стефка зябко поежилась, хотя в каюте, не смотря на распахнутые окна, было душновато. А она ещё фон Валленбергов считала извергами! Те уже несколько веков назад отказались от резни на шахматном поле, да и с выигравшими поступали, в меру своего разумения, справедливо.
Мужчины продолжали говорить о своем, а она уныло размышляла, что дать человеку жизнь можно только одним способом, зато, чтобы отнять существуют тысячи способов! И здесь людская фантазия неистощима!
После того, как Сэлисбурн представил её своим людям, как подругу, положение Стефании на корабле полностью изменилось. Теперь она подолгу гуляла с Сидом по палубе в утренние и вечерние часы, и с ней вежливо и даже подобострастно раскланивалась команда, но зачастую ребенка забирал из рук матери, какой-нибудь из моряков.
– Давайте его сюда, миледи!- добродушно предлагал тот.
– Пусть у вас руки отдохнут, парень-то уже тяжелый! Нам сэр Чарльз все уши прожужжал прежде, чем покинуть св. Стефанию, чтобы мы помогали вам. Мальчонка вырастет самым настоящим морским волком, раз с молоком матери впитывает море.
Как-то имени Чарльза коснулись они и в разговоре с сэром Джеймсом.
– Я боюсь, что стану причиной охлаждения между отцом и сыном!
– пожаловалась Стефания.
Но собеседник отнюдь не разделял её опасений.
– Всё уладится, миледи! Вот увидите, мальчишка не будет вам больше досаждать! Ему дадут возможность удовлетворить юношеское любопытство относительно женщин, и он перебесится!
Но все оказалось совсем не просто.
Спустя десять дней после высадки к каравелле пристало сразу же несколько шлюпок, и с них высадилась шумная толпа. Первым на палубе оказался Чарльз.
Надо было видеть, как помрачнело его сияющее радостью лицо при виде отца и женщины, к которой он так спешил. Отцовская рука, по-хозяйски обвивавшая стан Стефании, лишала юношу последних надежд по-другому объяснить, происходящее перед глазами.