Страстные сказки средневековья Книга 3.
Шрифт:
– Зачем?- не поняла графиня.
– Затем, что на всякую близость должно быть разрешение Бога!- отрезал араб.
Стефка покраснела от стыда, восприняв это замечание в свой адрес. Сэлисбурн тут же вмешался.
– Не слушай его, душа моя! Зато, чтобы отринуть от себя женщину, пусть даже мать его детей, мусульманину достаточно сказать три раза развод и он свободен, как ветер в пустыне.
– А дети?
– А кого это волнует? Они остаются с отцом, а мать вольна идти на все четыре стороны!
Араб нахмурившись, сверкнул глазами.
– Это неправда,
Пока они препирались, Стефка кое-как закуталась в платок. Обиженный за нападки на обычаи мусульман Абу Насир, ворча что-то по-арабски, залез в шлюпку. И они, отплыв от стоящего на рейде корабля, высадились в порту Танжера. Женщину даже закачало из стороны в сторону, когда она впервые почти за два месяца оказалась на берегу.
Стояла жуткая жара. Изнуряюще полыхало солнце, а вокруг сновало такое множество самого невероятно одетого народа, горланящего на жуткой разноголосице, что она тут же испуганно вцепилась в руку сэра Уильяма. Тот ободряюще сжал её ладонь.
– Не бойся, милая, я тебе никогда не потеряю!
Граф с подругой в сопровождении груженых поклажей моряков двигались по многолюдному городу. Стефания с интересом поглядывала на выбеленные стены зданий, довольно чистые мощеные дороги, вдыхала вкусный, пахнущий пряностями и чужим миром воздух.
Идти оказалось недалеко. Рынок рабов находился на территории самого порта. Здесь действовали, правда, в основном перекупщики, покупавшие товар оптом. Но можно было при желании сторговать и кого-нибудь отдельно. Более жуткого зрелища Стефания никогда не видела. Люди в изодранной и потрепанной одежде, часто со следами крови на запекшихся ранах, сидели на жарком солнце измученные и ко всему безучастные, а вокруг носились продавцы, громко и многословно расхваливающие свой товар. Изредка только кто-то привлеченный европейским видом Сэлисбурна умоляюще протягивал к нему руки.
– Выкупите меня, добрый господин! Верните на родину!
У Стефки каждый раз заходилось сердце, когда она видела измученных белокожих женщин с детьми.
– Дорогой, неужели мы ничем не можем им помочь?!- умоляюще шептала она графу, прячась за его спиной от этих страшных в своей безнадежности светлых европейских глаз.
– Как, милая? Никаких денег не хватит, чтобы помочь этим несчастным, да и куда их потом деть?
– Это судьба, уважаемая ханум,- недовольно одергивал её так же Абу Насир,- с чего вы взяли, что на свободе им будет лучше, чем в рабстве? Хозяева их накормят, предоставят крышу над головой, и никто не заставит насильно, как это делают испанцы по отношению к арабам, сменить веру!
Может и был в его словах резон, но у женщины все равно ныло сердце от боли и жалости при виде мучений этих людей. Наконец, араб и сэр Уильям остановились напротив какой-то женщины, очевидно привлеченные выкриками зазывалы. Стефка робко выглянула из-за плеча графа и встретилась с умным взглядом раскосых зеленовато-карих глаз, принадлежащих полной женщине средних лет, непонятно какой нации, с загорелой кожей и европейскими чертами лица.
– Зазывала говорит, что
– А откуда она родом?
– поинтересовалась графиня.
Опять раздалась абракадабра арабской речи.
– Полька, что ли!
Так..., это уже было лучше - польский язык Стефка более-менее понимала.
– Как тебя зовут, милая!- медленно выговаривая слова, спросила она по-чешски.
И та её также поняла.
– Зося, ясновельможная пани!
– Откуда ты, Зося, и где твой ребенок?!
– Умер, пани! А родом я из Кракова!
– Моему малышу три месяца, и ему нужна нянька, справишься ли ты?
Похоже, полька удивилась.
– Конечно, пани, у самой дома осталось трое деточек!
– А как ты оказалась здесь?
– Это долгая история, пани!
Все это время граф оторопело слушал её.
– Стефания,- счел нужным он вмешаться в разговор,- на каком это языке ты изъясняешься?
– Я с ней говорю по-чешски, а она мне отвечает по-польски, но славянские языки схожи между собой, поэтому мы с Зосей понимаем друг друга. Купите мне её, она подходит!
– Может, ещё поищем?
– Нет, я хочу именно эту!
Граф тяжело вздохнул и начал торг. Стефка вся извелась, выжидая, чем закончится шумная перебранка между мужчинами, в которую охотно включился и лекарь. Всё это время они с Зосей молчаливо смотрели друг на друга.
– Сколько тебе лет?- наконец, поинтересовалась графиня.
– Тридцать пять! Вы не беспокойтесь, я очень сильная.
– Да, с Сидом тебе силы понадобятся!
Наконец торг закончился и граф отсчитал монеты торговцу. Но к удивлению Стефы они, отправив Зосю с кем-то из сопровождающих их моряков на корабль, пошли дальше.
– Куда мы направляемся?
– Да вот,- насмешливо сверкнул глазами Сэлисбурн,- хочу купить, какую-нибудь красивую девочку для Чарльза!
Что? Когда дело касалось подобных вещей, у Стефании отказывало чувство юмора.
– Нет!
– твердо сказала она.- Нет! Там где нахожусь я, никогда не будет купленных для проституции женщин! Это мерзко!
– Стефания, - протянул сэр Уильям,- по-моему, ты ...
– Нет!
– повысила голос женщина.
– Я не хочу, чтобы Чарльз относился к женщине, как к товару! Это может нанести ему неизгладимый вред! Или девушка, может быть, понадобилась вам, сударь?!
– О, аллах, - встрял в разговор лекарь,- и это ваши хваленные европейские женщины! Да как вы только переносите подобное бесстыдство, и позволяете так с собой разговаривать? Это же уму непостижимо!
Стефка пронзила его разъяренным взглядом, но граф уже примирительно обнял её за плечи.
– Успокойся, моя грозная любовь, даже все красавицы мира не заменят мне тебя одной. Хотя ты просто восхитительна, когда ревнуешь, твои глаза напоминают штормовое море - глубоки и ненастны!
Она не могла не улыбнуться, и хотя под платком губ было не видно, сэр Уильям все равно понял, что её настроение изменилось.