Стратегия Банкрофта
Шрифт:
Быть может, кто-нибудь и смог бы пережить такое. Но только не Лукас.
– Хорошо, – сказал Лукас. – Я все понял.
Самым омерзительным было то, насколько быстро ему перезвонили после звонка Ари. Судя по всему, все его телефонные разговоры прослушиваются, и так продолжается на протяжении последних трех лет. Больше того, можно только гадать, какая именно часть его жизни находится под наблюдением этих невидимых манипуляторов. Похоже, нет предела тому, что им известно о нем, – кем бы ни были эти «они».
– Не вздумайте менять расписание, – повторил голос. – Ведите себя хорошо.
– Как будто у меня есть выбор, – дрожащим голосом пробормотал Лукас. – Как будто у меня есть выбор, мать вашу…
Пейзаж в духе романов Жюля Верна: над песками Аравийской пустыни межзвездными кораблями устремляются в небо высоченные сооружения из стекла и бетона. Древние восточные базары приютились в тени огромных новых супермаркетов; деревянные лодки-дхоу стоят у причалов бок о бок с современными грузовыми судами и круизными лайнерами; в лавках вдоль запруженных народом улиц выставлены на продажу проигрыватели видеодисков и музыкальные центры рядом с коврами, кожаными изделиями и бижутерией. Дубай – это место, где есть все, за исключением почтовых адресов. Здание стояло на улице шейха Зайяда, и на каком-нибудь официальном плане у него имелся номер. Однако почта доставлялась в соответствии с номерами не домов, а почтовых ящиков. В международном аэропорту Дубая, своей площадью превосходящем деловой центр города, Белнэп взял светло-коричневое такси, по настоянию шумного, красноречивого водителя заплатив также за три свободных места.
Водитель, судя по всему пакистанец, был в арабском платке-куфие из ткани в белую и красную клетку, похожей на скатерть из второсортного итальянского ресторана. Он без умолку болтал о всевозможных распродажах, но главное свое предложение ему пришлось повторить трижды, прежде чем Белнэп смог наконец его понять. «Вы хотите съездить в аквапарк „Дикие вади“?» Похоже, речь шла о какой-то туристической достопримечательности – двенадцать акров всевозможных водных аттракционов, и водитель, скорее всего, получал комиссионные за каждого привезенного клиента.
Белнэпу, оглушенному жаром раскаленной духовки и ослепительным солнцем над головой, казалось, что он попал на планету, непригодную для жизни, где ему приходится перемещаться из одного наполненного кислородом купола в другой. Определенно, основная часть капитальных сооружений Дубая была посвящена созданию полностью искусственной среды обитания: оазиса стали, фреона и поляризованного стекла. Это была земля свободы, но в то же время строго охраняемая, если гость прибыл сюда не для того, чтобы делать покупки или наслаждаться роскошным отдыхом. В зависимости от цели визита его могла встретить здесь тысяча гостеприимных лежаков или тысяча запертых дверей. В Риме Джанни Матуччи назвал адрес, соответствующий номеру того телефона, с которого звонила своим родителям девушка-итальянка. Оказавшись в Дубае, Белнэп узнал, что адрес этот привел его не в жилой дом или в отель, а в частное почтовое отделение, которое занималось распределением почты среди нескольких пятизвездочных гостиниц на побережье.
Если бы не нежная лазурь Персидского залива, у Белнэпа могло бы сложиться впечатление, что он попал летом в Лас-Вегас: та же самая выставленная напоказ безвкусная роскошь, слащавый поп-модернизм и безграничность человеческой алчности, запечатленные в архитектуре. Однако совсем неподалеку, среди настоящих вади и карстовых разломов, обитали почитающие Коран люди, которые мечтали установить всемирную умму [27] и сбросить ярмо американского империализма. Дубай, целью которого было ублажение иностранцев, был окружен засушливой пустыней, жители которой истово мечтали этих иностранцев всячески унизить. Внешнее спокойствие было таким же недолговечным, как радуга.
27
Умма – исламское теократическое государство.
– Никакого
– Но, сахиб…
– И не называй меня «сахибом». Я не полковник из книги Киплинга.
Водитель неохотно высадил его у небольшого отделения, занимающегося сортировкой почтовой корреспонденции. Выйдя из машины, Белнэп ощутил физический удар обрушившейся на него жары и поспешно нырнул обратно в такси.
– Жди здесь, – приказал он водителю, вручая еще одну пачку сине-розовых дирхамов, валюты Эмиратов.
– Я беру доллары, – с надеждой промолвил таксист.
– Не сомневаюсь в этом. Разве не ради этого существует Дубай?
Лицо водителя скривилось в хитрой усмешке. Белнэп вспомнил арабскую пословицу: «Никогда не пытайся понять, что думает верблюд о своем погонщике».
– Я жду, – сказал водитель.
Почтовое отделение размещалось в железобетонной коробке с низким потолком и побеленными стенами. Окон не было, если не считать забранную решеткой витрину с фасада. Это здание предназначалось не для того, чтобы выставляться напоказ гостям Эмиратов, а для того, чтобы их обслуживать. Сюда поступала корреспонденция, адресованная в различные почтовые ящики; отсюда она по узким переулкам развозилась по исполинским центрам развлечений и отдыха, выстроившимся вдоль прибрежного шоссе.
Белнэп решил изобразить из себя официальное лицо, чему должны были поспособствовать его наглаженный синий льняной костюм и белоснежная рубашка. Войдя в заведение, он сразу же понял, что посторонние здесь не появляются. За стойкой у входа никого не было. Вместо этого – широкая полоса, выложенная ламинатом, – такие можно встретить на тех фабриках, где не применяется тяжелое оборудование, – ведущая в просторный зал, в котором служащие разбирали почту, раскладывая ее по корзинам из металлической сетки. На первый взгляд все они показались Белнэпу филиппинцами; ему потребовалось какое-то время, чтобы определить среди них управляющего. Это был толстяк, судя по всему, из местных, который сидел в углу на высоком табурете с незажженной сигарой, зажатой в похожих на сосиски пальцах, и держал на колене грифельную доску. В ярком свете люминесцентных ламп под потолком ногти толстяка сверкали, отполированные и, по-видимому, покрытые бесцветным лаком. Его жирные пальцы, унизанные многочисленными кольцами, были похожи на полосатую шею китайского баклана.
Белнэп в полной мере воспользовался своим бросающимся в глаза внешним видом. Прижимая к уху сотовый телефон, он продолжал официальным тоном воображаемый разговор:
– Совершенно верно, господин инспектор. Мы глубоко признательны вам за ваше содействие, и, пожалуйста, засвидетельствуйте наше почтение помощнику губернатора… Не думаю, что с этим возникнут какие-либо проблемы. Всего хорошего.
Затем повелительным жестом он подозвал к себе толстого араба, увешанного драгоценностями. Нужное он получит, не пытаясь выдать себя за своего, а наоборот, подчеркивая то, что он иностранец. Он станет высокомерным американцем, правительственным чиновником, который ждет от всех иностранцев раболепного послушания: путь к его экстерриториальным привилегиям вымощен сотнями туманных договоров и двусторонних соглашений.
Управляющий семенящей походкой приблизился к Белнэпу. У него на лице появилась странная смесь подобострастия и раздражения.
– Я специальный агент Белнэп, – раздельно произнес американец, протягивая свое водительское удостоверение, выданное в штате Вирджиния, с таким видом, словно это были ключи от города.
Араб сделал вид, будто внимательно изучает удостоверение.
– Понятно, – с напускной важностью ответил он.
– Как видите, я из управления по борьбе с наркотиками, – продолжал Белнэп. – Мы проводим совместную операцию.