Стратегия исхода
Шрифт:
– Именно, – кивнул я. – Защита потребителя.
– Но ведь это Бирнбаум потребителя защищает, – возразил Морхаус.
– И потому он уязвим, – объяснил Алек. – Возьмем его же слова, но выставим его врагом народа.
– Идеально, – поддержал я. – Это же его слова: непрофессионалы так глупы, что сами за себя решить не могут. А мы против правил, которые выкидывают маленького человека из игры.
– Мне нравится, – сказал Морхаус. – Это его убьет. Когда в эфир запустим?
– У меня зарезервировано в студии на завтра после обеда, – сказал Алек. – И фокус-группы. Используем для съемок «людей с улицы» [163] .
163
Популярный
– Отлично. Вы вдвоем сегодня поработайте над стратегией, завтра привлекайте агентство.
– Это вообще-то Алеково форте, – заметил я. Не хотелось вламываться на профессиональную территорию друга, да и неплохо бы не сидеть ночью – по-моему, впервые за несколько недель. – Я считаю, ему через плечо заглядывать не надо.
– Но идея твоя. Мне кажется, тебе надо поучаствовать, – сказал Морхаус. – Ты как, Алек?
– Я… – Алека прервал гудок из динамика.
– Ну что?! – заорал Тобиас в микрофон. – Я же сказал…
– Это русский. Он нашел, – проквакал Брэд. – Вы говорили…
– Переключи его, – ответил Тобиас. – Извините. Это насчет моего «Илюшина». Алло, Юрий? Как в Ленинграде погодка? Это как? Уже Санкт-Петербург? Да хоть Петроград.
– Его чего? – шепнул я. Может, мы с Алеком заключим альянс, пока одни.
– Его «Илюшин», – сказал Алек. – Он покупает истребитель, как те из Долины.
– Господи боже, это шутка?
– Не-а. Говорит, что умеет на таком летать.
– Он же убьется.
– И убьет того, кто в соседнем кресле. – Алек закатил глаза.
– Вероятнее всего, тебя.
– Или тебя, – парировал он. Жестковата получилась свечка.
К черту показуху, решил я. Тобиас не заметит – увлеченно дискутирует о транспортных расходах с российским правительством.
– Слушай, Алек, хочешь, я умою руки?
– Ты о чем? – бесстрастно спросил он.
– Ну – чтоб над душой у тебя не висеть. У меня такое чувство, будто я тебя как-то ущемляю.
– Как скажешь.
– Кроме того, – я подкатился на кресле поближе, – у меня еще новая веб-архитектура на сегодня.
– Как угодно.
Тобиас повесил трубку и расплылся в улыбке.
– Пусть полюбуются, что у меня есть, – сказал он в пространство. Затем к нам: – Ну, кто работает?
– Я с кампанией справлюсь, пап, – сказал Алек. – Джейми сегодня программирует. – Меня чуть не затошнило – так он это сказал. Будто программирование – недостойное занятие для тупых работяг. Ревнует, что я теперь любимый сын его папаши.
– Ладно, – кивнул Тобиас. – Только завтра пусть Джейми участвует.
Тобиас ни шагу не желал ступить без моего одобрения. Я теперь его правая рука. Идиотизм – я ведь ни во что тут не верю. Но приятно нести ответственность за судьбы такой толпы людей. Приятно, что от меня зависят. Только бы все увязать.
Я великодушно отказался от пиара в пользу Алека – и могущество мое лишь возросло. Кроме того, стратегию-то я уже придумал. Осталось воплотить. У меня ближе к вечеру визит в «Синаптиком», а Бирнбаумова филиппика отнюдь не доказала прославленной власти «МиЛ» над Федеральным резервом. Надо бы картинку настроить. Но проблем не предвидится. Уложу всех одной левой.
Я забежал в кабинет проверить звонки. Карла Сантанджело оставила сообщение: что-то типа встретиться с нею завтра в фокус-группе. Когда она успела пронюхать? Ладно, плевать. Я не позволю отнять у меня территорию, которую неделю назад у нее же украл. К тому же я с ней не прочь встретиться. Может, на сей раз сложится иначе – я ведь больше не ее паж. Или я не могу выкинуть ее из головы, потому что она последняя, с кем я спал? Рынок сексуального предложения. Я не перезвонил.
Через Гудзон до синаптикомовского пирса [164]
164
Здание «Синаптикома» располагалось на пирсе в Форт-Ли, Нью-Джерси. Стоимость аренды офисов в Нью-Йорке взлетела до небывалых высот. Могущественная группа картелей недвижимости на много лет успешно подавила освоение новой собственности. Но едва миллиардеры от хай-тека и био-тека осознали, что государственных чиновников можно подкупить вдвое меньшей суммой, нежели те, что выплачиваются арендодателям, офисами застроили районы «красной черты», вроде Гарлема, Вашингтон-Хайтс и Нижнего Ист-Сайда. До этого, однако, даже богатейшие новые компании были вынуждены искать творческие решения для обхода ограничений недвижимых ресурсов.
Ответом «Синаптикома» стала баржа, сконструированная и построенная в Сингапуре, а затем отбуксированная прямо в Форт-Ли. Посетители летали туда на ярко-зеленых вертолетах, которые каждые пятнадцать минут отбывали с Ист-Сайда на Манхэттене или приплывали катерами на воздушной подушке из бухты возле 79-й улицы. Сотрудники просто переезжали Мост Джорджа Вашингтона и парковались на причале. – Сабина Сэмюэлс.
Когда по «Си-эн-эн» транслировали первую экскурсию, я еще учился в колледже. В моде был фэн-шуй [165] , и на открытие явились с десяток мастеров этого искусства – жгли шалфей и заклинали разнообразные стихии. Через год на крыше впервые вспыхнула голографическая сфера, и «Синаптиком» стал единственной рукотворной конструкцией в Нью-Йорке, которую видно с «шаттла» (второй была свалка на Стейтен-Айленд, но ее конструкцией не назовешь).
Об этом факте посетителям напоминал гигантский аэрофотоснимок над столом регистрации в круглом вестибюле. Возле черной кляксы Манхэттена – крошечная зеленая точка. Для тех, кто не в силах ее найти невооруженным глазом, каждые десять секунд лазер с потолка тыкал в нее зеленой стрелочкой и писал: «Вы тут».
165
Комплекс якобы древних китайских принципов архитектуры, основанных на астрологии и географии. Впоследствии оказался изобретением дизайнера интерьеров из Сан-Диего. – Сабина Сэмюэлс.
– Мистер Коэн, – приветствовала меня из-за мраморного стола потрясающая стройная черная фотомодель в узком зеленом свитере под горло. – Добро пожаловать в «Синаптиком». Меня зовут Моник. Вы у нас впервые?
– Э… да, мэм. Впервые. – Если она знает, как меня зовут, почему не в курсе, что я тут впервые? Или спрашивает, чтобы я расслабился и не пугался, что в мою частную жизнь вломились? Надо будет Эль-Греко спросить.
– Следуйте, пожалуйста, за мной, – пригласила Моник.
Она встала, явив величественные шесть футов с гаком росту, и сопроводила меня по круглому вестибюлю в дзэнски белый гардероб. По стенам – ряды светлых деревянных шкафчиков, в каждом – пара туфель или мешочек. Моник вынула мешочек:
– Можете надеть. – И она вручила мне пару миткалевых тапок. – Обувь оставьте в шкафчике.
– А кто-нибудь отказывается переобуваться? – спросил я, сбрасывая мокасины.
– Неплохо подмечено. – Она улыбнулась, я загляделся на потрясающие белые зубы и не заметил, что она увильнула от ответа. Моник раздвинула матированную стеклянную дверь в стене – там на вешалках обнаружился строй темно-зеленых балахонов. – Хотите халат?
– Нет, спасибо, – подмигнул я. – Уж лучше голым.
Моник то ли не поняла намека, то ли слышала его не в первый раз. Вручила мне халат, и я надел, как велели.