Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
— Всё потому что в отеле останавливаются не лондонцы, — нашел объяснение Брендан, видимо чувствуя свою вину за произошедшее, — властям не интересны иностранцы.
— Я думаю, — подала голос Алистрина, — это что-то вроде провокации. Властям хотелось показать миру, какая ВИРА бесчеловечная и убивает мирных людей к конфликту в Ольстере никак не причастных, да ещё и из нейтральных стран. Больше никаких взрывов гостиниц, хватит подыгрывать этим ублюдкам. Те убитые и раненые больше на их совести, чем на нашей. Если мы и террористы, то власти — соучастники.
Когда начался суд
— Ну, это же безобразие, — возмущалась Дарси. — дать пожизненное невиновным! Не могли они признать вину за нашу акцию.
— Признали же, — буркнул Брендан.
— Но почему, если они ничего не делали?
— Что ты как маленькая, — осадила её Алистрина, — не знаешь такое выражение «пять методов»? Полиция их пытала как и интернированных в Ольстере. Так из них и выколотили признательные показания. Если бы тебе не давали спать неделю, не давали есть и заставляли, не двигаясь, стоять посреди камеры, ты бы тоже сломалась. И я бы сломалась, — нехотя призналась она, — любой бы сломался. Мы, ирландцы, для них все на одно лицо, низшая раса перед светлым ликом белых господ. Им не важно, взрывали ли те четверо паб или нет, главное — они ирландцы, дикие недочеловеки, и за только одно это достойны тюрьмы. Что ты хочешь от англичан? Они между ВИРА и ОфИРА не видят разницу, всех нас называют ИРА, а ты хочешь, чтобы они отличили добровольца от гражданского. Ну, смешно же.
— Слушай, ну арестовали их, — рассуждал Брендан, — в декабре, кажется. Полицию что, не насторожило, что бомбы в городе всё равно кто-то закладывал чуть ли не каждый второй день до самого дня перемирия? Они что не поняли, что арестовали не тех, а настоящие… то есть мы, продолжаем работать? Но не настолько же все в полиции, в конце концов, тупые.
— Откуда ты знаешь? — насмешливо кинула Алистрина. — Полиция просто отчиталась, что террористы пойманы, правительство отчиталось о том же перед гражданами. Все хорошо, все довольны, а на тех четырёх в суде плевать.
— Но мы же все равно взрывали, — не отставал Брендан, — а ты вообще нахулиганила в Белгравии. И что, ни у кого наверху в мозгу не зашевелилось сомнение?
— Ему там негде шевелиться, — хихикнула Дарси.
Брендан не обратил на неё внимания и продолжил:
— Или они думают, что в Лондоне действует несколько бригад, одну арестовали, другая на свободе? Я ничего не понимаю в их логике.
— И зря, — произнесла Алистрина. — Логика у них простая — рядовых граждан можно убивать, иностранцев тоже, лишь бы не на Даунинг-стрит, там ведь обитают небожители, а проблемы черни — это такая ничтожная малость, что и обращать внимание не стоит.
— Значит надо обратить, — стал настаивать Брендан, — спустить с Олимпа и наглядно показать, что у них не голубая кровь в жилах.
Так родилась идея заминировать автомобиль одного члена парламента из партии консерваторов. Заминировать получилось, убить — нет. У консерватора изменилось деловое расписание, и в момент взрыва в автомобиле был только водитель.
В
Потом был отдан приказ о взрыве двух ресторанов. А потом объявился Родерик.
— Собирай вещи и вылетай в Париж, — сказал он Алекс по телефону, — твоё командование в курсе дел.
Пришлось подчиниться. В «Гиперионе» её ждала безрадостная новость:
— Тебя ищет Халид, — с жизнерадостной улыбкой поведал Родерик. — Значит, в мае все прошло хорошо, значит, он тобой доволен. Значит, намечается новая акция, и он хочет взять тебя с собой.
— Рори, — почти простонала она, — у меня в Лондоне куча дел.
— У вашей бригады есть командир и ещё один взрывотехник, так что обойдутся без тебя.
— Они опять накосячат, — только и сказала на это Алекс. — Открой секрет, как ты уговорил Туми меня отпустить? Нет, правда, скажи, как это происходит? Ты звонишь ему домой и говоришь: «Отпусти-ка заместителя командира лондонской бригады, ей ещё с палестинцами поработать надо», так что ли?
— А тебе не всё ли равно, как я это делаю?
— Представь себе, нет. Потому что я не хочу больше ввязываться в палестино-сионистские разборки. Всё с самого начала пошло как нельзя плохо. Просто ужасно. А закончилось пшиком. Убили человека ни за что, и от сионистов ничего не добились. Провальная акция, Рори. Что, ещё одну такую пора сделать?
Но говорить что-либо своему куратору было заведомо бесполезно. Это не штаб ВИРА, с Туми можно поспорить и договориться, а с Родериком ни то, ни другое не пройдёт.
Пришлось ехать на встречу с Халидом в Брюгге. Они увиделись в баре, но никто не спешил предаваться не самым приятным воспоминаниям о недавней совместной работе в Швейцарии. Говорить об этом было неудобно, да и не хотелось вовсе. Вместо этого Халид произнёс:
— У меня есть товарищ, и он планирует крупную акцию в одной европейской столице. Он набирает группу и предложил мне принять участие.
— Замечательно, — только и сказала Алекс, — принимай.
— Есть условие. Он приведёт в группу двоих доверенных ему бойцов, и я тоже двух. И я сразу подумал о тебе.
— Обо мне и ещё о ком? — безрадостно спросила она.
— О Юсуфе.
— А что не о Мигеле?
— У него сейчас много дел в его антифашистской группе.
— Ну да, каудильо Франко сильно сдал, можно и разгуляться.
— К тому же, — добавил Халид, — по-моему, вы плохо поладили.
— Тогда ты мог пригласить Мигеля и Юсуфа.
— Мог бы, но не стал.
— Почему?
— Ты умеешь быстро принимать решения и действовать. Мой товарищ должен это оценить.
Всё ясно, видимо и тут придется кого-то быстро пристрелить. Как бы Алекс это не нравилось, но одна мысль о Родерике заставила её сказать:
— Хорошо. Куда ехать?
— В Швейцарию.
— Опять? — поразилась она.
— Нет, теперь в Цюрих. Но сделаем крюк и поедем через итальянскую границу.
— Нет, Халид, мне это всё не нравится. Цюрих, конечно, не Базель, но швейцарская полиция везде одна и та же.