Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
— Пускай, это ведь не всё, что может дать герметическая медицина. Есть ритуал, который могут исполнить только двое.
— И что это за ритуал? Надеюсь, не забивание жертвенного козла на черном алтаре?
Но Рафаэле и не думал замечать её иронии. Он абсолютно серьёзно говорил о некоем «теле славы», которое могут создать только мужчина и женщина после года ритуальной подготовки.
— Знаешь, — заметила она, — мужчина и женщина могут создать новое тело всего за девять месяцев.
— Это
Алекс задумалась над этой фразой, а когда прониклась её смыслом, уже не смогла сдержать смех.
— Слушай, Рафаэле меня ещё никто так не кадрил. Ты серьёзно, ритуальный секс может быть алхимией?
— Это не то же самое, что заниматься любовью, — чуть смущенно возразил он, — это больше, это создание тела славы. Это практика из трёх ритуалов. После них остановится распад тела и душа получит неиссякаемый поток жизненной энергии.
— А что в итоге?
— Бессмертие. Вечная жизнь в земном теле. И больше не будет смерти ни для тебя, ни для меня.
Алекс только прилепила к ране Рафаэле повязку и отошла от кровати.
— Ты просто не веришь, — заключил он, расстроившись.
— Да нет, — вздохнула она, складывая бинты в пакет — в бессмертие я как раз верю.
— Тогда почему не хочешь попробовать? — спросил он, уже встав на ноги и подойдя ближе. — Это ведь не сразу, нужно долго готовиться, больше года…
Алекс резко обернулась и просунула палец под цепочку на своей шее. Подняв её, она продемонстрировала нательный крест:
— Бессмертия души мне более чем достаточно. Всё понятно?
Рафаэле только кратко кивнул и потупил глаза. Больше тему герметической медицины он не поднимал, а Алекс в вопросе лечения ран обошлась медициной традиционной. Конечно, она могла ободрить Рафаэле, сказать, что он ещё найдет себе партнершу для занятий секс-алхимией и они будут жить вечно, но не стала. Слишком уж жутким казался ей сам помысел, да и путь к его осуществлению тоже нечистым. Телесное бессмертие возможно, но она обрела его не так. Да и не хотела вовсе обретать. И кто знает, может, не так хороша вечная жизнь, как она кажется смертному разуму.
На второй день Дэвид разрешил Алекс покинуть конспиративную квартиру, только для того, чтобы она выполнила поручение Марио. Прибыв по указанному адресу на некую квартиру, Алекс увидела мини-типографию. Марио вручил ей листок с текстом под эмблемой Красных Бригад и фотографию, где председатель Моро с газетой в руках демонстрирует, что сегодня он ещё жив.
— Отнеси это в подземный переход на Ларго Аргентина и оставь в укромном месте. Через час мы позвоним в редакцию газеты, и они всё заберут.
— Что
— Наше коммюнике.
— И что там, если не секрет?
— К вечеру вся Италия будет знать, так что не секрет. Тут мы сообщаем, что Альдо Моро посажен в народную тюрьму за то, что тридцать лет угнетал итальянский народ.
— Прямо-таки угнетал? — скептически переспросила Алекс.
Марио с минуту молчаливо смотрел на неё и всё же сказал:
— Тебе ведь всё равно, как мы ту живём и за что боремся, так зачем спрашиваешь?
— А ты сам-то веришь в свою борьбу? — ответила любезностью на любезность Алекс, — или у тебя своя борьба, а у остальных бригадистов своя?
— Лучше задай этот же вопрос себе.
Алекс нехотя кивнула:
— Ты прав, моя беда в том, что я занимаюсь совсем не тем, чем хотела бы, а главное — не там.
Поручение Марио она выполнила. После вечернего сеанса прослушки полицейской частоты, Алекс покинула квартиру на Градоли и, наконец, смогла встретиться с Родериком. Прогуливаясь по опустевшим вечерним улицам, он сказал:
— Я честное слово не знал, что Дэвид так поступит, — оправдывался он, — но ты тоже хороша, могла бы подумать, когда стоит распускать язык, а когда нет.
— Проехали, ладно, — оборвала его Алекс. — Лучше скажи, сколько ещё мне мотаться по Риму? Уже два дня, как меня не должно тут быть. И тебя тоже.
Было видно, что и Родерик не рад сложившемуся порядку вещей.
— Здесь всё решает фирма и Дэвид как её представитель. Сейчас плана таков — мы в Риме пока Моро в заключении.
— И как долго он там пробудет?
— Понятия не имею. Этот Марио проводит с ним допросы, все записывает на пленку и отдает Дэвиду.
— Что за ерунда? — возмутилась Алекс, — ещё такого в моей практике не было, чтобы заложник давал показания захватчику для ЦРУ.
— Я же говорю — фирма. У неё свои задачи.
Пока они неспешно шли по улице, взгляд Алекс то и дело натыкался на разрисованные краской надписи на фасадах домов. Встречалось там и знакомое имя.
— Что там написано? — обратилась она к Родерику, — можешь перевести?
Он проследил за её взглядом и, чуть помедлив, ответил:
— «Альдо, мы ждем тебя, возвращайся». «Моро — узник совести за свободу Италии».
— И это пишут простые люди?
— Да, тут у них принято исписывать лозунгами стены.
— Нет, это не просто лозунг.
— Ну да, когда-то Моро был премьер-министром, и теперь он очень популярный политик, люди здесь его любят. Как Джона Кеннеди когда-то в Америке.
Не самое лучшее сравнение, если вспомнить, как закончил свои дни американский президент.