Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
Сарваш смог нажать на самую больную точку для Фортвудса — игру на бирже, которой был привержен сэр Майлз и от которой периодически страдал бюджет Фортвудса. После обещания портфеля ценных бумаг, Темпл уже ничего не мог поделать — сэр Майлз целиком ухватился за идею продать Гольдхаген Сарвашу — потому что это очень выгодно.
— Тогда зовите юристов, — улыбнулся Сарваш, — подпишем все бумаги. Надеюсь, мы сможем оформить сделку, как оплату услуг Фортвудса по бессрочной охране сестер Метц от посягательств
— С чего вдруг нам брать на себя такие обязательства? — хотел было возмутиться Темпл.
— Хотя бы с того, — холодно ответил Сарваш, пристально глядя на него, — что никто и никогда не посмеет сказать, что Фортвудс просто взял и ограбил двух альваресс. — и он снова улыбнулся. — А так, вы продали два страховых полиса. Разве не это выглядит благообразно?
Его приложение было безоговорочно принято. Финальные аккорды сделки сыграли в этот же день в Сити, когда Сарваш перевёл всё обещанное на счета Фортвудса. Лили с мелочью на счету осталась в Лондоне свободным и защищенным человеком. Сарваш же поехал обратно в Фортвудс за Гольдхаген.
В это время полковник привел её в свой кабинет, где в присутствии юристов она подписала тот самый документ об уплате непомерной суммы за бессрочные охранные услуги от Фортвудс на веки вечные. Впрочем, текст договора он ей прочесть не дал, поторопив с подписью, потому что знал любовь Гольдхаген к занудству и расспросам — откуда столько денег, кто заплатил, почему. Пусть Сарваш потом сам ей всё и объясняет. Когда юристы удалились с договором, полковник произнес:
— Всё, теперь ты свободна.
— Ну, наконец, — скривилась она, — а то мне ещё к ужину готовиться.
— Ты не поняла. Ты совсем свободна. Уезжай сегодня же до наступления темноты.
— В смысле? — всё ещё не хотела понять она.
— В прямом. Пока ночью из Фортвудса не отпустят на волю двух гипогеянцев, ты уедешь отсюда первой. Скоро приедет Сарваш и заберёт тебя, — и твердо прибавил. — И чтоб я тебя больше никогда здесь не видел, поняла?
Судя по виду женщины, смысл слов доходил до неё медленно.
— С Сарвашем?
— Да?
— Уехать?
— Да.
— Сегодня?
— Сейчас.
— Чёрт, а я ведь ко всем вам уже успела привыкнуть.
— Даже не думай, — предупредил её полковник. — К Сарвашу теперь привыкай.
Собрав малочисленные пожитки, Гольдхаген вышла из своей комнатушки. Пока полковник выводил её и здания нового корпуса, она чуть ли не с тоской оглядывала все вокруг, будто навеки покидает родной дом.
— Хватит ломать комедию, — предупредил он её уже на улице, — я тебя и так насквозь вижу.
— Чёрствый ты. Всё-таки здесь не самая плохая тюрьма.
— Скажи это остальным служащим. Сегодня они закатят грандиозную
— Зато как долго они будут меня помнить, — рассмеялась Гольдхаген.
— Можешь не сомневаться, будут помнить до последних дней и ещё внукам расскажут.
Когда вдали около рощи показалась фигура Сарваша, полковник произнёс:
— Вот он, твой горячий поклонник и спаситель.
— В каком смысле, спаситель?
— Сама его спросишь. Если он захочет, расскажет.
— Ну, надо же, какие секреты. Ты лучше скажи мне, с чего ты в прошлый раз взял, что он вообще хотел меня забрать? Нет, правда, всё не могу понять, откуда он узнал, что я здесь.
— Я сказал.
— А зачем?
— У нас была договоренность.
— Да? И давно.
Гольдхаген уже успела надоесть полковнику со своими расспросами, и потому он предпочел честно ответить.
— Лет одиннадцать как.
Если она не совсем дура и умеет считать, стало быть, всё поймет и отстанет. Но не тут-то было.
— Это что же, сразу после нашей с ним эпичной встречи в компании Народного фронта освобождения Палестины?
— Его самого.
— И что, Сарваш после этого сразу рассказал об этом тебе?
— Нам об этом много кто рассказал. Альвары могут быть не только преступниками и пострадавшими, но и свидетелями. Между прочим, Сарваш тебя защищал.
— Да ну? — Гольдхаген сделала вид, что удивлена.
— Ты совсем, что ли не понимаешь, как он к тебе относится? Радовалась бы, что хоть кому-то не всё равно, сядешь ты в тюрьму или нет.
— А он что в 1975 году так и сказал, боюсь, как бы Александра не села в тюрьму? — насмешливо произнесла.
Впервые полковнику стало обидно за Сарваша, который только что уплатил заоблачный выкуп за абсолютно дрянную и неблагодарную бабёнку, которая не то что маломальскую симпатию не может выразить, но ещё и потешается.
— Слушай, бестолочь неблагодарная, — воззрился он на Гольдхаген, — Сарваш ещё одиннадцать лет назад попросил заступиться за тебя в случае ареста. Понимаешь ты, что ради тебя он пошёл с прошением в Фортвудс, на что не каждый альвар решится. А для тебя решились только твоя сестра и Сарваш.
— Так зачем он пришел к вам?
— Да предупредить, что ты можешь влипнуть в историю, и нам, вернее моему отделу, придётся тебя вытаскивать из заварухи, где ты, собственно и очутилась.
— Так он знал, что меня могут арестовать в Британии?
— Не знаю, что ты о нём думаешь, но он далеко не дурак, догадаться было не сложно, что ты из ИРА.
— ВИРА, — поправила она.
— Не всё ли равно?
За время этой беседы Сарваш уже успел подойти к ним. Гольдхаген мило улыбнулась, он улыбнулся в ответ.