Стратегия обмана. Трилогия
Шрифт:
– А ты что хочешь, - вопросил Халид, - Расстрелять его здесь на месте?
– Да хоть что-нибудь. Не сидеть же в этой лачуге месяц и ждать неизвестно чего. У меня уже все сроки вышли, мне домой надо.
– Можно подумать, одной тебе, - буркнул Мигель, делая вид, что все ещё читает газету.
– Так давайте отпустим его, пусть идет куда хочет. Народный фронт ведь всегда отпускал заложников.
– Кроме израильтян, - напомнил обычно молчаливый Юсуф.
– Но он же швейцарец, - она повернулась к Сарвашу.
– У
Сарваш невольно улыбнулся.
– После знакомства с Лейлой Халед, главная вещь, которую я уяснил, это никогда не получать израильское гражданство.
– Ну вот, - заключила Нада, глядя на подельников, - давайте просто признаем ошибку. Какая-то скотина сбросила Народному фронту дезу и пострадал невиновный. Так давайте покажем общественности, что Народный фронт Палестины не карает тех, кто против сионизма.
– Слушай, Нада, - решил поддеть её Мигель.
– С каких это пор немецкие анархисты стали такими миролюбивыми? Это после похищения христианского демократа Лоренца или убийства судьи фон Дренкманна?
– А вы маоисты-ленинцы Испании отчего такие кровожадные, потому что Ленин призывал вешать капиталистов или потому, что Мао говорил, что враг сам по себе не исчезнет?
– Что бы ты понимала?
– возмутился он, - там вообще не об этом речь, не надо выдергивать из контекста.
– Да конечно, пацифист ты наш. Может Ленин с Мао ещё и к миру с империалистами призывали?
– Слушай, девушка с добрым сердцем, - огрызнулся Мигель, - это тебя так подхалимство проняло, или на том приёме искра влюбленности все же проскользнула?
– Да пошел ты, - злобно кинула Нада и вышла вон.
После краткого мига всеобщей тишины вновь зашуршала газета в руках Мигеля.
– В общем, у тебя три дня, - напомнил Сарвашу Халид.
– А дальше... посмотрим.
На этом разговор был окончен и его снова отвели в камеру.
Наконец-то дело сдвинулось с мёртвой точки, Нада, кем бы она ни была, узнала его и явно хочет помочь. Другое дело, что в банде она на самом последнем месте по значимости и слушать её не станут. Не в интересах террориста освобождать заложника после того как власти Израиля на него наплевали. Освободить, значит показать слабость, мягкотелость и сговорчивость, что абсолютно противоречит сути терроризма. Странно, что Нада этого не понимает, или делает вид, что забыла. Значит, всё же хочет исправить содеянное, хоть и не знает как. Зато Сарваш за долгие семь дней успел придумать.
Ночью, когда лампу уже давно погасили, за дверью послышалось тихое пощелкивание, будто скребётся мышь. Сарваш встал с кровати и подошел ближе - звук раздавался из замка. Он отошел поодаль и стал ждать. Через минуту дверь осторожно открылась, и в проеме возник свет фонаря. Вошедшего не было видно, но догадаться было не сложно. Дверь закрылась, и световое пятно принялось метаться по комнате от пустой кровати к углам.
– Где ты там?
–
– Здесь, - так же ответил ей Сарваш.
Нада резко обернулась, и свет фонаря ослепил Сарваша.
– Совсем обалдел?
– тут же возмутилась она.
– Зачем подкрадываешься?
– А вы зачем нарушили мой покой в этой скромной обители?
– насмешливо спросил он.
На шутку она реагировать не стала, но неожиданно спросила.
– Ты Сарваш? Так тебя зовут?
– Да, Ицхак Сарваш.
– ничего не понимая, подтвердил он.
– Так вы знаете моё имя?
– Конечно, знаю. За тебя я получила пулю в голову от этого красноглазового амбала.
– Полковника Кристиана?
– удивился Сарваш.
– Но почему?
– За то, что ночью курила возле барака, так он мне сказал. И не заговаривай мне зубы. Ты попал в такую паскудную ситуацию, что даже я не знаю что делать. И не вздумай здесь кого-нибудь загрызть, упырюка...
– Я такого никогда не делаю.
– Вот и не делай, - серьезно произнесла она, - потому что я не знаю, что с тобой делать. Халиду запретили тебя выпускать, а сколько будут ещё держать, я не знаю. Ты давно пил кровь? Когда тебе надо снова?
– Я потерплю.
– Чтобы потом кинуться на кого-нибудь? И не думай, я не позволю.
– Какое-то у вас странное представление о кровопийстве, - только и сказал он.
– Сколько вам лет?
– А тебе не всё равно?
– Нет, не всё равно. Ещё мне жутко интересно, как звучит ваше настоящее имя.
– Ты что-то не о том думаешь, Сарваш, тебе не кажется?
– Рядом с вами я думаю только о вас.
На её лице отразилось смесь удивления и раздражения. Видимо не зная, что сказать в ответ, она опустилась на кровать и матрас жалобно скрипнул. Фонарь безвольно повис у неё в руках, освещая пол.
– Вот, блин, - тихо ругнулась она.
– Там в соседней комнате спит Юсуф, я не стала зажигать свет, потому что включатель очень звонко щелкает.
Сарваш присел рядом, и Нада отстраняться не стала.
– Даже не знаю, что делать, - шепотом сетовала она, - не знаю...
– Я надеялся, что вы вспомните меня немного пораньше.
Она озадаченно посмотрела на него:
– Я тебя видела-то один раз в жизни, чёрт знает, когда и всего одну минуту.
– А я видел вас каждый день.
– С чего вдруг?
– недоверчиво спросила она.
– В лагере было не так много развлечений.
– Так ты что, следил?
– Наблюдал.
– Зачем?
– А зачем, по-вашему, - Сарваш коснулся её ладони, - мужчина может интересоваться симпатичной женщиной?
Нада отдернула руку:
– Мигель уже сказал тебе, не подлизываться ко мне. Вот и не подлизывайся, не поможет.
– Он не прав.
– В чём не прав?
– Тридцать лет прошло, вы меня почти забыли, а вот я вас не смог.