Стратегия обмана. Трилогия
Шрифт:
А потом был небольшой перерыв и новая амбициозная акция - заложить бомбу в один из отелей сети Хилтон. Технически это оказалось проще простого, хоть и дорого - Брендану и Дарси пришлось снять номер, разобрать плитки на полу, заложить бомбу, собрать плитки и выехать из отеля. О взрыве предупредили за двадцать минут, но впервые за два года акций в Лондоне, власти ничего не предприняли. Никто не оцеплял отель, не эвакуировал людей. Бомба просто сработала в назначенное ей время и убила двух жильцов, которые вселились в тот номер. Когда обрушился пол, осколками плиты и люстры накрыло людей
– Всё потому что в отеле останавливаются не лондонцы, - нашел объяснение Брендан, видимо чувствуя свою вину за произошедшее, - властям не интересны иностранцы.
– Я думаю, - подала голос Алистрина, - это что-то вроде провокации. Властям хотелось показать миру, какая ВИРА бесчеловечная и убивает мирных людей к конфликту в Ольстере никак не причастных, да ещё и из нейтральных стран. Больше никаких взрывов гостиниц, хватит подыгрывать этим ублюдкам. Те убитые и раненые больше на их совести, чем на нашей. Если мы и террористы, то власти - соучастники.
Когда начался суд над исполнителями теракта в двух гилфордких пабах, что произошёл годом ранее, эти самые исполнители наблюдали за ходом заседания по телевизору из своей конспиративной квартиры.
– Ну, это же безобразие, - возмущалась Дарси.
– дать пожизненное невиновным! Не могли они признать вину за нашу акцию.
– Признали же, - буркнул Брендан.
– Но почему, если они ничего не делали?
– Что ты как маленькая, - осадила её Алистрина, - не знаешь такое выражение "пять методов"? Полиция их пытала как и интернированных в Ольстере. Так из них и выколотили признательные показания. Если бы тебе не давали спать неделю, не давали есть и заставляли, не двигаясь, стоять посреди камеры, ты бы тоже сломалась. И я бы сломалась, - нехотя призналась она, - любой бы сломался. Мы, ирландцы, для них все на одно лицо, низшая раса перед светлым ликом белых господ. Им не важно, взрывали ли те четверо паб или нет, главное - они ирландцы, дикие недочеловеки, и за только одно это достойны тюрьмы. Что ты хочешь от англичан? Они между ВИРА и ОфИРА не видят разницу, всех нас называют ИРА, а ты хочешь, чтобы они отличили добровольца от гражданского. Ну, смешно же.
– Слушай, ну арестовали их, - рассуждал Брендан, - в декабре, кажется. Полицию что, не насторожило, что бомбы в городе всё равно кто-то закладывал чуть ли не каждый второй день до самого дня перемирия? Они что не поняли, что арестовали не тех, а настоящие... то есть мы, продолжаем работать? Но не настолько же все в полиции, в конце концов, тупые.
– Откуда ты знаешь?
– насмешливо кинула Алистрина.
– Полиция просто отчиталась, что террористы пойманы, правительство отчиталось о том же перед гражданами. Все хорошо, все довольны, а на тех четырёх в суде плевать.
– Но мы же все равно взрывали, - не отставал Брендан, - а ты вообще нахулиганила в Белгравии. И что, ни у кого наверху в мозгу не зашевелилось сомнение?
– Ему там негде шевелиться, - хихикнула Дарси,
Брендан не обратил на неё внимания и продолжил:
– Или они думают, что в Лондоне действует несколько бригад, одну арестовали, другая на свободе? Я ничего не понимаю в их логике.
–
– Логика у них простая - рядовых граждан можно убивать, иностранцев тоже, лишь бы не на Даунинг-стрит, там ведь обитают небожители, а проблемы черни - это такая ничтожная малость, что и обращать внимание не стоит.
– Значит надо обратить, - стал настаивать Брендан, - спустить с Олимпа и наглядно показать, что у них не голубая кровь в жилах.
Так родилась идея заминировать автомобиль одного члена парламента из партии консерваторов. Заминировать получилось, убить - нет. У консерватора изменилось деловое расписание, и в момент взрыва в автомобиле был только водитель.
В Белфасте до лондонских событий никому не было особого дела - в городе шла вооруженная война между ВИРА и ОфИРА. ВИРА побеждала.
Потом был отдан приказ о взрыве двух ресторанов. А потом объявился Родерик.
– Собирай вещи и вылетай в Париж, - сказал он Алекс по телефону, - твоё командование в курсе дел.
Пришлось подчиниться. В "Гиперионе" её ждала безрадостная новость:
– Тебя ищет Халид, - с жизнерадостной улыбкой поведал Родерик.
– Значит, в мае все прошло хорошо, значит, он тобой доволен. Значит, намечается новая акция, и он хочет взять тебя с собой.
– Рори, - почти простонала она, - у меня в Лондоне куча дел.
– У вашей бригады есть командир и ещё один взрывотехник, так что обойдутся без тебя.
– Они опять накосячат, - только и сказала на это Алекс.
– Открой секрет, как ты уговорил Туми меня отпустить? Нет, правда, скажи, как это происходит? Ты звонишь ему домой и говоришь: "Отпусти-ка заместителя командира лондонской бригады, ей ещё с палестинцами поработать надо", так что ли?
– А тебе не всё ли равно, как я это делаю?
– Представь себе, нет. Потому что я не хочу больше ввязываться в палестино-сионистские разборки. Всё с самого начала пошло как нельзя плохо. Просто ужасно. А закончилось пшиком. Убили человека ни за что, и от сионистов ничего не добились. Провальная акция, Рори. Что, ещё одну такую пора сделать?
Но говорить что-либо своему куратору было заведомо бесполезно. Это не штаб ВИРА, с Туми можно поспорить и договориться, а с Родериком ни то, ни другое не пройдёт.
Пришлось ехать на встречу с Халидом в Брюгге. Они увиделись в баре, но никто не спешил предаваться не самым приятным воспоминаниям о недавней совместной работе в Швейцарии. Говорить об этом было неудобно, да и не хотелось вовсе. Вместо этого Халид произнёс:
– У меня есть товарищ, и он планирует крупную акцию в одной европейской столице. Он набирает группу и предложил мне принять участие.
– Замечательно, - только и сказала Алекс, - принимай.
– Есть условие. Он приведёт в группу двоих доверенных ему бойцов, и я тоже двух. И я сразу подумал о тебе.
– Обо мне и ещё о ком?
– безрадостно спросила она.
– О Юсуфе.
– А что не о Мигеле?
– У него сейчас много дел в его антифашистской группе.
– Ну да, каудильо Франко сильно сдал, можно и разгуляться.
– К тому же, - добавил Халид, - по-моему, вы плохо поладили.