Стратегия обмана. Трилогия
Шрифт:
– Что это за лажа?
– спрашивала она в штабе, всё еще не в силах прийти в себя, - Это же не правда, зачем вы взяли на себя ответственность?
– Потому что мы никогда не отрицаем того, что совершили, - ответил ей командир.
– Но это же невозможно, - в недоумении смотрела на него Алекс.
– Взорвать кабинет министров и Тэтчер - это же утопия, ни одна служба безопасности и близко не подпустит к отелю ни одного подозрительного человека.
Видимо это неверие изрядно подпортило командиру его лучезарное настроение, и потому он свысока ответил ей:
– Послушай, Алистрина,
– Ты не понял командир, - насела она, - нельзя пронести бомбу в отель, где проходит конференция правящей партии, если ты не состоишь в сговоре со службой безопасности, как отеля, так и премьера. Так что скажешь, командир, кого ты подкупил, чтоб они не досмотрели сумки, которые твои бойцы внесли с отель?
– Ты говоришь чушь. Бомбу завернули в пленку, потому собаки её не учуяли.
– И что, даже досмотр не предусмотрен?
– Всех не досмотришь.
– Всех это кого? Членов консервативной партии? А сколько их там было? А они случайно не сняли весь отель под предстоящую конференцию? И как это наши люди умудрились мимикрировать под консерваторов, раз беспрепятственно прошли туда?
– Бомбу принесли в отель за месяц до конференции и спрятали под ванну.
– И что, потом её чудесным образом не нашли?
– Я же тебе сказал, она в пленке, собаки её не учуяли.
– А люди куда смотрели, те же горничные, которые месяц должны были убираться в этой ванной?
Командир пытался ответить, что служба безопасности отеля полные идиоты, а правительство - идиоты непуганые, но Алекс не слишком-то верилось в подобные оправдания удачной акции.
– Да что ты хочешь сказать?
– вскипел он, - что я пошёл на сделку с бриташками? Ради чего?
– Я не знаю, каков был твой мотив, но британский мотив мне предельно ясен.
– Да? И каков же он?
– А ты не видел прессу? Тэтчер ведь теперь мученица. Несчастная леди по чистой случайности работала до трёх часов ночи и чисто случайно в момент взрыва вышла из номера, это её и спасло.
– По-твоему она сама спаслась, а пятерых однопартийцев оставила умирать и двух министров дала искалечить?
– с нескрываемым скепсисом спросил командир.
– А ты что первый раз видишь и слышишь Мэгги по телевизору? Таким голосом разговаривают бездушные роботы в кино, машины без эмоций и сердца. Ей, что разогнать демонстрации горняков, что дать умереть от голода республиканским заключенным, что отдать приказ потопить аргентинский крейсер в обход министра обороны. Плевать ей на партию и на министров. Как она подсидела Хита, так других пустит в расход, если в этом обозначится выгода.
– И в чём выгода, по-твоему?
Алекс призадумалась:
– Теперь у общества есть повод посочувствовать выжившему правительству, а не шахтерам, которых оно разоряет.
Командир натужно улыбался. Ему было мало этих объяснений.
– Знаешь, Алистрина, ты хороший стрелок, и не стоит завидовать чужим удачам.
– Удача, это когда Британия оплакивала бы безвременную кончину Маргарет Тэтчер.
На этом Алекс вернулась
А может, она просто перестала думать о простых вещах просто. После всех тех лет работы в Европе, когда каждая акция проходила под прикрытием и с благоволения спецслужб, она уже и не представляет, как покушение на крупного политика может осуществиться без их участия. Нет, Мэгги не папа римский, чтоб убивать её понарошку.
Воспоминания о последней акции в Риме натолкнули Алекс на воспоминания о Франческо и недавних новостях, что он уже сидит в тюрьме. Писали, что он мог быть причастен к взрыву вокзала в Болонье. Теперь Алекс жалела, что не знала об этом раньше и не могла спросить у него лично. Тогда бы... чёрт его знает, что бы она тогда сделала.
В Болонье для Алекс всё изменилось - старые идеалы пошатнулись. После визита Доминика и то немногое, что осталось в багаже её диверсионных знаний, тоже должно было лечь на пыльную полку ненужных навыков. Алекс заметила, что в Европе в последние годы мало что происходило по части политических убийств, похищений и терактов, зато очень активно власти подписывали договоры с американцами на размещение ракет.
Алекс помнила публикации в прессе по поводу рассекреченных директив Пентагона о том, как на чересчур самостоятельные страны-союзницы надо влиять путём засылки и тренировки подрывных групп, вроде Красных Бригад и неофашистов в Италии, "Серых волков" в Турции, ГРАПО в Испании, "Прямого действия" во Франции - все, декларируя хоть крайне левые, хоть крайне правые взгляды, были подозрительно солидарны в одном - они убивали неугодных для руководства США политиков и общественных деятелей.
Мироустройство менялось, и Алекс чувствовала, что в этом новом мире её криминальные и диверсионные умения больше не нужны, как не нужен Франческо Пацьенца, и Карлос, за которым теперь охотятся спецслужбы. Про Халида до неё доходили смутные слухи, что он тоже в тюрьме. А она сама пока на свободе, но надолго ли? Родерика уволили, и хорошо, если просто выгнали из РУМО. С Домиником никаких отношений у Алекс не сложилось, да и недолжно было сложиться, ведь он прямо заявил - всё кончено, ей пора собирать вещи и уезжать, потому что новых заданий от управления не будет.
Но если не будет, почему она обязательно должна покидать Ольстер? Все эти годы, что её принуждали работать в Европе, она постоянно корила себя за то, что слишком далека от Ольстера и ВИРА. Но теперь-то разрываться на два фронта не приходится. Кажется и Доминик, или кто там стоит выше него, решили не вмешиваться, и дать Алекс либо обрести воинскую славу, либо схватить пулю наповал. Очевидно одно - с тех пор, как она перестала взрывать полицейские объекты и приносить ущерб Британии, никто её беспокоить не будет.