Страж для невезучей леди
Шрифт:
Резкий поворот, и я оказалась нос к носу с безымянным мужчиной. Точнее – носом к его груди, широкой, мощной. Практически впечаталась в ту и с трудом отвела взор от шрамов в форме треугольников чуть ниже ключиц.
– Тебя скоро отправят в Дом скорби, – сказала, чувствуя, что должна объясниться. – С этим ничего нельзя будет поделать, если ты сейчас не очухаешься. Молчи! – взмахнула руками, понимая, что он может разрушить мою откровенность своей язвительностью. – Понимаешь, ты должен прийти в сознание? Вспомнить
Он покачал головой, но не стал спорить. Только желваки напряглись сильнее на щеках, и в глазах притаилась тьма.
– Мне предлагали тебя купить, но… я так не могу. – Отвернулась, обхватив плечи ладонями. – У меня нет денег. Вообще. Пожалуйста, если ты меня слышишь… там… в реальности… Приди в себя!
Мужчина сделал ещё один шаг вперед. Дыхание, горячее, прерывистое, шумело над ухом. Мне не было страшно от этой близости – во сне вообще размыты все чувства, – и хотелось подольше просто стоять. Не думая о губительном будущем. Наслаждаясь странным единением с тем, кого знала только по кошмарам.
Мой компаньон ничего не говорил, и сон продолжался. Я рассматривала своды пещеры, снующих меж камней рыбех. Красиво. Тот берег покрыт дымкой, и очертания его смыты.
Внезапно на дне я разглядела диадему, скрытую песком. Золотистое свечение преломлялось через воду.
Совсем близко к нам.
Можно ступить в воду и ухватить её.
Хм…
– Не смей! – рыкнул мужчина, обхватив меня за талию обеими руками, вжав в себя так сильно, что сбилось дыхание.
Стук его сердца – бешеный, дикий – потонул в оглушительном треске огня. Меня обожгло через одежду, жаркая волна прокатилась по позвоночнику. Мужские пальцы на животе сжались сильнее, и нас обоих накрыл огонь.
***
Я вновь проснулась на сбитых простынях, задыхаясь, захлебываясь болью.
Да что за напасть?
Следующие полчаса я стояла в душе, и струи воды били по оголенной коже, которую – казалось – до сих пор жгло дикое пламя. Магический водопровод – лучшее, что придумало человечество, клянусь. Не представляю, как совсем недавно люди купались в бадьях, которые сначала заполняли, затем сливали. Да ещё воду нагрей, бррр.
Теперь же всё просто. Встал, ручку поднял – мойся, сколько вздумаешь.
За такими глупыми мыслями я отвлекалась от того, что по-настоящему взгрызалось в сердце. Холодило затылок. Испепеляло изнутри.
Мои сновидения становились всё более живыми, и это пугало.
Пальцы на бедрах… руки, прижимающие меня к себе… долгий вздох и короткий выдох… голос, которому невозможно
Соседа по квартире уже не было – смотался с утра пораньше на работу. Поэтому завтракала я в гордом одиночестве. Запивала вчерашний хлеб пустой водой, катая в памяти воспоминания.
Нужно с кем-нибудь пообщаться. Срочно. Пока окончательно не загнала себя в самокопательную бездну.
По оживленным с утра улочкам, лавируя между горожан, из центра города на его окраину.
– Здравствуйте, – улыбнулась я ювелирных дел мастеру Тревонну, который натирал до блеска витрину с зачарованными драгоценностями.
– Приветствую, егоза. К мальцу моему неразумному? – дождался моего кивка, усмехнулся в усы. – Ну, оно дело молодое. Беги.
Грегг сидел, скрючившись в три погибели, за рабочим столом. Его комнатенка в мастерской была маленькой и лишенной света, заваленной непригодными безделицами. Он колупался в каком-то кулоне зачарованной отверткой, и нити энергии отделялись от золота.
– Привет! – сунулась ему под руку, чем напугала до полусмерти.
Парень отскочил, едва не уронив себя вместе со стулом.
– Предупреждать надо! – ахнул он. – Ты чего спозаранку явилась?
– Мне нужно посоветоваться. – Я плюхнулась на исписанную кипу листов, перевязанную веревкой. – Только обещай выслушать.
Грегг не проронил ни слова, пока я, захлебываясь переживаниями, рассказывала о мужчине «своем» и обо снах дурацких, которые совесть бередят.
– Не должна я ему ничего, сама понимаю. Мы квиты. Но… он ведь меня спас. Я так не могу.
– С чего ты взяла, что тебя кто-то спасал? – Грегг уронил щеку на выставленный кулак.
– Он мог меня придушить, но почему-то передумал и ступил в воду сам. Его бы течением смыло, а я бы ушла. Теперь он во снах преследует, будто бы говорит: я тебе помог, настало время платить по счетам.
– Смотри, Олли. – Грегг схватился за лист бумаги, расчертил его на две части. – Он тебя не удушил и собой пожертвовал, так?
Мотнула головой утвердительно, и сосед вписал это на правую половину листа.
– А ты его из воды вытащила, на себе до города тащила, в лечебницу сдала, обвинений толком не предъявила, яблоки вон таскаешь. – На левой стороне появилось пять пунктов в пользу моей «доброты». – С чего ты ещё выкупать кого-то должна? На какие шиши? Ты подпольная богачиха, не иначе?
Зарделась, стараясь не выдавать стеснения. Грегг не знал о происхождении моего рода. Я никогда не рассказывала ему про имение в самом центре столицы, про десяток слуг и фамилию, известную даже правителю.
Для всех в Хорхелле я была Олли Трозз, двадцатилетней выпускницей гимназии, которая перебивается мелкими заработками, снимает квартирку на окраине и не позволяет себе шиковать.
– Деньги всегда можно найти, – сглотнула острый ком, забивший горло. – В долги влезу или впишусь в какую-нибудь сомнительную авантюру. Нам иногда предлагают незаконно расчертить карты, к примеру. Землю увеличить кому-нибудь. Немного мухлежа, и наберется приличная сумма.
– За это и выпороть могут прилюдно, – буркнул соседушка.