Страж империи
Шрифт:
По залу пошли слуги в ливреях, везущие тележки с бильярдными шарами. Линдеманн призвал всех желающих взять несколько шаров, а затем предложил бросать в него.
– С вашего позволения, я повернусь к вам спиной, это не из неуважения, а чтобы я не видел летящие шары. Я могу даже заснуть в костюме – защитный преобразователь продолжит работать.
– Знает, гад, как вовлечь зрителя, – резюмировал Ян.
Демонстрация, надо признать, прошла успешно: шары сыпались на пол, не долетая до изобретателя. Мой бросок, в который я неплохо вложился, тоже цели не достиг.
Я уже хотел задать вопрос о более мощном снаряде, как этот же вопрос задал солидный высокий мужчина, представившийся главным конструктором все тех же боевых доспехов.
– А, король даже его
В ответ на вопрос Линдеманн развел руками:
– Господа, на мне – не боевой доспех, а всего лишь прототип. Функциональная модель. Собрано это, простите мою вульгарность, из говна и палок. Из чего было, из того сделали. Чтоб вы понимали – мощность крайне мала, а коэффициент полезного действия преобразователя не превышает нескольких процентов, при всей его неуклюжести. Вы, господин главный конструктор, сами понимаете, насколько это мало. Средний показатель КПД у не самых эффективных техномагических устройств – пятьдесят-семьдесят. Моя модель работает в лучшем случае на десятую часть от проектной мощности.
– Даже не знаю, как тут подкопаться, – признался мне на ухо Ян.
Тут встал еще один человек.
– Норберт Земецкий, из «Всемирного обозревателя». Герр Линдеманн, вы имели некое отношение к разработке рейховского проекта «Железный рыцарь», не так ли?
– Не совсем так. Я имел отношение к производству кое-каких деталей, не к самой разработке.
– Но вы ознакомились с тем, как устроен «Железный рыцарь», разве нет? И вот теперь вы, можно сказать, привезли к нам военную тайну своей страны? Вы не чувствуете себя предателем, герр Линдеманн?
Изобретатель добродушно улыбнулся:
– О какой тайне речь? Я привез чертежи «Железного рыцаря»? Нет. Я предлагаю вам сделать аналог? Снова ответ «нет». Само понятие «военная тайна» в данном случае неуместно, поскольку мое изобретение не предназначено для войны с людьми. И я ничего не украл у своей страны. Я посмотрел на «Железного рыцаря» и придумал, как на его основе сделать кое-что иное… куда более полезное. Заметьте – я видел костюм вблизи, но никогда не имел доступа к документации, кроме некоторых спецификаций. Я не могу выдать тайну, которой не владею.
– А можно узнать, где именно в конструкции «Айзенриттера» вы усмотрели потенциал для улучшения? – вмешался еще один человек, выглядящий как типичный яйцеголовый. – Из «Айзенриттера» выжали все, что смогли. Более совершенный боевой доспех с нынешним уровнем технологий вряд ли возможен.
Линдеманн покачал головой:
– Еще раз: не идет речи об улучшении того проекта. Мой проект имеет лишь внешнюю схожесть, но он предназначен для иных целей и для защиты от иных факторов. Объясняю просто: люди используют пули. Пуля имеет относительно высокий показатель проникающей способности и высокий показатель дульной энергии относительно массы. Для защиты от пули нужна броня, имеющая высокую твердость и плотность, устойчивая к проникающим снарядам. Внимание, вопрос: вы когда-нибудь видели одержимого с автоматом? Вот, в переднем ряду я вижу специалиста… простите, господин Терновский, не знаю, к вам обращаться «офицер», «командор» или как-то иначе?
– В СТО звания ничего не стоят, так что можно просто Александер, – ответил я.
– Как угодно. Скажите, Александер, вам приходилось хотя бы слышать об одержимом с автоматом?
– Нет, никогда, – признался я. – Им это не нужно, самые старые развивают энергетику мелкокалиберной пушки.
– Вот именно! – Линдеманн поднял вверх указательный палец. – Одержимые «стреляют» любыми подручными предметами, будь то камень, кирпич, кусок металла или тому подобное. Все эти «снаряды» имеют околонулевую проникающую способность и относительно малую поперечную нагрузку. Пуля – пробивает. Кирпич – проламывает и сокрушает. Разные поражающие факторы – разная защита. Для защиты от летящего кирпича не нужна цементированная бронепластина, хватит сверхпрочного противоударного пластика и других легких композитных материалов. Они не пригодны для защиты от пули, но способны
В зале раздались жидкие аплодисменты, и я испытал желание присоединиться к ним: Линдеманн неожиданно подошел к проблеме куда более фундаментально, чем я думал.
Поднял руку сидящий возле короля Потоцкий.
– Да, ваша светлость?
– У меня как у оружейника простой вопрос. Защита от камня – ладно. Защита от камня с энергией выше, чем у пули – ладно. Как вы будете защищаться от камня, имеющего энергетику снаряда? Тридцать тысяч джоулей и выше? Защититься от снаряда двадцатимиллиметровой пушки по силам только магам высоких уровней, да и то не всем. Ваш преобразователь это сможет?
– Сможет. Объясню главную механику работы… Десять лет назад, когда я работал в одной лаборатории, где ставили эксперименты с аналогичным устройством классического типа – в смысле, противопульного, которые вам, полагаю, знакомы хотя бы понаслышке…
– Вот разве понаслышке и знакомы, – фыркнул Потоцкий, – потому что эффективно работающих нет. На практике они используются только во все том же «Айзенриттере».
– Так все и есть, – кивнул Линдеманн, – и те эксперименты тоже кончились пшиком. То есть, рабочая модель была создана, но она уступала в защите магическому психокинетическому барьеру, который маги используют безо всяких громоздких устройств… Ну, как и все предыдущие аналогичные попытки. Но во время работы я обнаружил сбой в одном из двух тестовых образцов, немного поэкспериментировал, даже доложил руководителю… Но тогда никто не понял, что именно было открыто… Суть сбоя заключалась в том, что образец не гасил кинетическую энергию снаряда, а уменьшал скорость оного, причем на примерно фиксированную величину. Причем, что самое главное – безотносительно энергетики снаряда. И только год назад я понял, что же я случайно открыл. Дело в том, дамы и господа, что одержимые, как я узнал недавно, имеют свой предел скорости разгона снаряда. Это примерно триста метров в секунду. Нет данных о том, чтобы они могли разогнать снаряд еще быстрее. А высокие «пушечные» энергетики достигаются за счет массы снаряда, которая может достигать килограмма. Так вот. Я создал устройство, которое защищает не путем уменьшения энергии снаряда, а путем уменьшения его скорости. Внимание на экран.
И на экране появился ролик, суть которого я схватил на лету: «преобразователь» уменьшает скорость снаряда. Если снаряд весом в один килограмм при скорости триста метров в секунду имеет сорок пять тысяч джоулей, то на скорости сто метров в секунду его кинетическая энергия будет равна всего пяти тысячам. Старый добрый «эм-вэ-квадрат, деленный на два». И если винтовочная пуля, потеряв двести метров в секунду из тысячи, все равно остается смертоносной, то кирпич, запущенный не очень сильным одержимым, потеряет почти всю скорость, а вместе с нею – и всю кинетику. Более тяжелые снаряды, летящие со скоростью менее двухсот, при этом будут просто останавливаться и падать.
Ролик до конца не дошел, когда несколько человек принялись вопрошать о законе сохранения энергии.
Линдеманн сделал кому-то за кулисами знак прекратить показ и ответил:
– Ничего странного: на остановку предметов с разной энергетикой преобразователь тратит свою энергию, а точнее мою, пропорционально. Модель, которую вы видите на мне, имеет показатель защиты около пятнадцати метров в секунду. На остановку бильярдного шара и гири, летящих с этой скоростью, будет затрачено разное количество энергии. Так вот. Если мы разработаем достаточно мощное устройство, имеющее показатель снижения скорости двести пятьдесят или выше – оно будет отнимать у летящего снаряда колоссальное количество кинетической энергии. Даже если снаряд сохранит небольшую скорость – его разрушительной мощи будет недостаточно, чтобы разрушить сам костюм и убить носителя оного.