Страж империи
Шрифт:
– Хм… ну тогда цель обезопасить магов-рыцарей от одержимых будет достигнута, разве нет?
– Я знаю более дешевый способ достичь этого. Маг-рыцарь с аналогичным успехом может просто сидеть дома, так как шансы встретить одержимого лицом к лицу в этих случаях будут одинаковыми.
Зал засмеялся, а я принялся добивать:
– Серьезно, герр Линдеманн. Бои с одержимыми бывают обычно на пересеченной местности или в городе. Как вы собрались в этом доспехе бегать по руинам? Вы сможете быстро забраться в окно первого этажа или наоборот, выбраться из окна? Как вы собрались штурмовать дом с одержимым, если не сможете даже подняться на второй этаж? Это в королевском дворце лестницы широкие и пологие, а в обычном доме ступенька в два раза уже, чем ступня вашего доспеха. Ваш доспех при всей его технической продуманности не учитывает одного, а именно – условий применения и специфики противника.
Повисла тишина, и тут Потоцкий сказал:
– Я, собственно, сам хотел спросить насчет подвижности… Александер опередил.
Тут Линдеманн заговорил – и в его голосе я не уловил ни капли растерянности.
– Ну что ж, дамы и господа… Меня очень быстро вывели на чистую воду… Должен признать, что я… немножко того, приврал. Даже не приврал, а преувеличил. Видите ли, я пригласил вас на презентацию костюма, защищающего от одержимых, но на самом деле это презентация технологии, позволяющей создать такой костюм. Я сказал, как сказал, потому что «презентация доспеха» звучит интереснее и понятнее, чем «презентация технологии». А так – да, Александер совершенно прав. Я – ученый и инженер. Я действительно мало что смыслю в военном деле, особенно если речь об одержимых. Защита от оружия одержимых – задача инженерная, тут я на коне. Практическое применение в специфических условиях – не мой профиль, что Александер очень быстро показал, не только всем вам, но и мне самому. Вот теперь я и сам вижу, что данный прототип не годится для практического применения в реальных условиях, впрочем, на то и прототип, чтобы с его помощью нащупать верный путь. И, собственно, вот с этого момента мы переходим в самое конструктивное русло. Когда военные заказывают оружейникам новый пулемет – они заранее знают, какие характеристики им нужны, более того, они уже имеют представление о том, как именно будут этот пулемет применять. Вот граф Потоцкий – оружейник в третьем поколении, он не даст соврать, что именно так происходит разработка нового оружия, да и не только оружия… Но чтобы заказать новую вещь, нужно вначале знать, что такая вещь в природе может существовать. Дамы и господа, при помощи моего маленького обмана я завлек вас сюда и продемонстрировал технические изобретения, которые позволяют защищаться от одержимых. И вот теперь, когда военные деятели уже знают о таких возможностях – они могут выработать свои требования к новому доспеху, который бы полностью их устраивал, заранее продумав тактики и методы использования. Ну а затем я как инженер буду решать конкретную задачу, создавая доспех под конкретные требования будущих пользователей, и, в общем-то, смысл презентации как раз в этом и заключался.
В зале снова послышались негромкие аплодисменты, и я понял, что придется идти на крайние меры.
– В таком случае, герр Линдеманн, у меня последний вопрос. Вы и ваш компаньон-свартальв утверждаете, что психоклинок свартальвов и эфирная струна одержимого – одно и то же, хотя, конечно же, никогда не видели и не исследовали, как и чем одержимый режет людей и предметы. Я, в отличие от вас, обладаю даром видеть эфир, и потому гораздо лучше понимаю природу того, чем именно одержимые пытались меня располовинить. И я говорю вам, что эфирная струна не имеет ничего общего с психоклинком.
– Боюсь, Александер, что ваша позиция весьма уязвима, – снова улыбнулся Линдеманн. – Вы ставите мне в вину, что я никогда не видел «эфирную струну», но что-то утверждаю – а между тем сами никогда не видели психоклинок, но тоже что-то утверждаете. В чем-то вы правы – мы никогда не имели возможности исследовать эфирную струну. Но кое-кто другой такую возможность имел и воспользовался ею. Я говорю о свартальвах.
– Сами свартальвы этого почему-то нам не сказали.
– Угу. Они и про психоклинок говорят, что ничего такого у них нет. Но если у вас есть компаньон-изгнанник, которому уже не нужно хранить тайны его народа, к тому же кое-что знающий по теме – то, внезапно, вы можете узнать кое-что, чего не знают другие. Вы, Александер,
– Это голословное утверждение, герр Линдеманн. Надо бы доказать.
– Ну, чтобы доказать, нужна встреча с одержимым, вы к этому клоните? Беда в том, что вначале нужен сам костюм, с броней и полнофункциональным преобразователем, иначе одержимый убьет испытателя другим способом. Если будут средства на разработку и создание боевого прототипа – в нем я готов встретиться с одержимым лично.
В зале снова раздались скромные аплодисменты.
– Да-да-да, понимаю, – кивнул я. – В этом-то вся проблема… Ладно, герр Линдеманн, давайте начистоту. Есть всего три возможных варианта. Первый – я ошибаюсь, а вы правы. Второй – я прав, а вы ошибаетесь. И третий – вы сознательно пытаетесь всех тут обмануть, герр Линдеманн, как бы грубо это ни звучало. Но, к счастью, у нас есть возможность установить истину прямо здесь и сейчас. Давайте предположим, герр Линдеманн, что за дверью ждет мой приятель. Он одержимый, но ручной. Он войдет, когда я позову, и попытается разрезать вас эфирной струной. Никаких летающих кирпичей, только струна. Вы согласны провести этот эксперимент?
– Да легко… если у вас есть такой приятель.
Тут подал голос один из джентльменов с явно военной выправкой из свиты короля:
– Вы же это не всерьез насчет одержимого во дворце?
– Да нет, конечно, скорее небо рухнет на землю, чем у меня появится такой приятель. Но эксперимент мы все-таки проведем.
Я подошел к возвышению, оттолкнулся носками, изящно запрыгнул наверх, к Линдеманну, и повернулся лицом к залу.
– Слыхал я, дамы и господа, что есть у вас в Сиберии один старый обычай. Когда покупатель приходил к мастеру за кольчугой – тот надевал ее сам, а заказчик бил кинжалом. Если кольчуга оказывалась плоха – в Сиберии становилось одним халтурщиком меньше… Ваше величество! Герр Линдеманн утверждает, что его преобразователь защищает от эфирной струны. Если я сейчас махну рукой и он развалится на две части – это не будет считаться убийством?
– А почему он должен… развалиться? – нахмурился король.
– Потому что я у одержимых научился не только быстро бегать. Видя, как они пытаются убить меня, я пытался повторять их способности. Не все мне удалось повторить, но эфирную струну я кое-как сумел освоить. Так что мы можем провести испытание преобразователя прямо сейчас, если, разумеется, вы освободите меня от ответственности за возможную гибель экспериментатора.
– Конечно же, это не может считаться убийством! – воскликнул Потоцкий и повернулся к королю: – герр Линдеманн утверждает, что неуязвим для струны. Соответственно, попытка испытать на нем его защиту не может считаться убийством, потому что если он прав, то останется невредимым, а если погибнет – сам виноват!
Король огляделся налево и направо и спросил:
– Дамы и господа, тут все разделяют точку зрения графа Потоцкого?
Послышались одобряющие реплики.
Король пожал плечами и резюмировал:
– Похоже, подавляющее большинство «за». Мне это совершенно не импонирует, но… Слушайте, Александер… Вы нас не разыгрываете? Вы действительно перенимаете способности одержимых?
– Спросите у министра Сабурова, как у него по кабинету летали печеньки, если не верите.
– Ну что ж… Герр Линдеманн, вы согласны на это эксперимент?
– Разумеется, – кивнул германец. – Я только «за».
И тут поднялся сидящий неподалеку от короля молодой дворянин.
– Прошу прощения, что вмешиваюсь, и заранее прошу прощения за свое предположение, если оно несправедливо, но не может ли быть так, что оба экспериментатора в сговоре? Александер, вы махнете рукой, герр Линдеманн не пострадает – так была ли эфирная струна, если ее не видит никто, кроме вас?
– Очень справедливое подозрение, многоуважаемый, – сказал я. – Скарлетт, дай лом этому господину. А вы, будьте так любезны, убедитесь, что лом целый, прочный и железный. Заодно можете передать его всем скептикам, пусть любой желающий убедится, что это обычный лом.
Зал оживленно загудел, пока группа зрителей собралась в центре, осматривая лом. Затем Потоцкий его взял, одним концом упер в подиум, вторым в пол и как следует налег на него ногой. Лом, разумеется, выдержал.
– Бесспорно, это обычный лом, – заключил он.
– Отлично, возьмите его за один конец, пожалуйста, и поднимите вверх, чтобы весь зал хорошо видел.
Как только Потоцкий это сделал, я шагнул на край сцены, вытянул руку, выпустил из указательного пальца эфирный «коготь» и провел им поперек лома, а затем ткнул пальцем. Отсеченная треть лома со стуком упала на пол.