Страж могил
Шрифт:
– Посмотри на нее, – Огерт вытащил тесак. – Это уже не наша сестра. Это Кхутул… – Он уговаривал не только Гиза. Он уговаривал и себя. – Помнишь его? Это он лишил ее зрения, а меня ноги. Это его мы однажды уже убивали. Помнишь?
– Но она где-то там, в своем теле.
– А он прямо здесь. Тот, кто проклял меня и сделал калекой. Тот, кто лишил нас родителей и выгнал из дома. Он водил нас по миру, словно послушных мертвяков и отнимал у нас память! Он сделал нас предателями!
– А она – наша сестра.
– Она уже принесла
Она кричала.
Поднявшись на колени, она билась, извивалась, тужилась, пытаясь разорвать путы. На шее и лбу вспухли вены, белые глаза лезли из орбит, на посиневших губах пузырилась слюна.
Кхутул пытался спасти свою жизнь.
– Мы не можем ждать, – сказал Огерт, отводя назад руку с тесаком. – Кхутул призывает к себе армию. Скоро здесь будут его мертвяки…
Рядом, вздыбив шерсть, выгнув спину, подняв распушенный хвост, истошно завывала Усь.
Гиза бил озноб. Щемило сердце.
И пахло близкой смертью.
– Я уже видел это… – прошептал охотник. – Я знал, что так и будет…
– Я смогу, брат, – сказал Огерт. – Я убью его, но не хочу, чтобы ты меня за это винил. Пойми, у нас нет другого выбора. И прости меня…
44
На вершине старого кургана Страж остановился и поднял к небу руки.
Его заметили.
Несколько стрел воткнулись в землю возле его ног. Три мертвых всадника, отделившись от бесформенной массы сражающихся, понеслись на него. Два огромных артха, разбросав людей, раздвинув мертвяков, двинулись к кургану.
Страж хлопнул в ладоши.
Черная стрела ударила его в плечо, пущенный из пращи камень угодил в колено.
Старик не покачнулся.
Необычайно холодный ветер трепал его простую легкую одежду, ерошил седые волосы. Капли дождя били в поднятое лицо.
Страж снова хлопнул в ладоши. И гулкое долгое эхо, отразившись от неба, растеклось над Кладбищем, пробуждая его.
Споткнулись несущиеся кони, вылетели из сёдел всадники. Ноги могучих артхов вдруг по щиколотку провалились в землю.
Страж хлопнул в ладоши еще раз.
И пики солнечного света вспороли набрякшие утробы туч. Всколыхнулись могилы, закачались, словно морские волны, лопнули, выпустив светящийся туман, обнажив черное нутро, вывернув белые кости.
Не устояв на ногах, повалились люди. Упали мертвяки, потеряв опору.
Бой прекратился.
Взбесившаяся, ставшая зыбкой земля ходила ходуном. Словно лемехи невидимых плугов резали ее, переворачивали пластами, мешали, дробили. В клочья рвался травяной ковер, лопались тонкие корни, в прах обращались яркие, не похожие друг на друга цветы, за которыми так долго ухаживал Страж.
Вздыбившаяся земля поглощала всех – и живых, и мертвых. Разверзшиеся могилы заглатывали солдат
А стоящий на кургане Страж все хлопал и хлопал в ладоши – звонче, быстрее, сильнее.
Глаза его были закрыты, и нестерпимо горячие слезы текли по его щекам.
45
– Нет! – выкрикнул Гиз и почувствовал, как земля уходит из-под ног. – Подожди!
Огерт был готов перерубить Кхутулу горло.
– Мы должны ей помочь! Хотя бы попробовать!
– Как? – Огерт был словно взведенный лук арбалета.
– Я не знаю! Но она же смогла! Она избавила нас от него!
– У нее был дар.
– У тебя тоже! Ты же некромант! А Кхутул мертвец!
– А ты охотник на мертвяков.
– Да! И у меня есть… Постой! Я же совсем забыл! Погоди минуту! – Гиз сорвался с места, обернулся на бегу: – Ничего не делай! Я сейчас!.. – Он скрылся за углом дома.
Огерт покачал головой.
Кхутул успокоился, опрокинулся на траву, помолчал немного, тяжело дыша, а потом сказал, глядя в небо:
– Отпусти меня, брат.
Огерт не отозвался.
– Развяжи меня. Дай уйти. Ты же такой, как и я. Ты тоже страдал от людей, ты был изгоем… – Кхутул говорил вкрадчиво, жалобно. – Я помню, как они готовились тебя убить. Много раз. Они устраивали на тебя облавы, словно ты дикое животное. Они ставили капканы и самострелы, ловили сетями, стреляли издалека, швыряли камни, топтали лошадьми, жгли огнем, топили… Я помню, как тебя пытали. Мне тоже было больно, нестерпимо больно. Ведь тогда мы были одним целым. Но тебе было еще больней, ведь я мог спрятаться, укрыться за тобой, а ты нет… Неужели ты не хочешь им всем отомстить?..
Огерт молчал.
– Обещаю, я буду часто выпускать твою сестру. Каждый десятый день я буду возвращать ей власть над телом. Мало? Хорошо, раз в пять дней. Раз в пять дней ее разум будет получать свободу. Она будет жить как обычно, я не буду ей мешать.
Огерт смотрел, как солнечные клинки кромсают тучи, и чувствовал, как подрагивает, вздымаясь земля, словно древнее Кладбище ожило и теперь пытается надышаться.
– Ты не веришь мне? Думаешь, обману?.. Почему ты молчишь?..
Из-за дома выбежал Гиз.
– Нашел! – крикнул он издалека, размахивая чем-то, зажатым в кулаке.
– Отпусти! – вновь заскрежетал зубами Кхутул. – Разрежь веревки!
– Нет! – жестко сказал Огерт и наотмашь ударил его в лицо.
– Что ты делаешь? – Гиз подбежал, схватил брата за руку, дернул, едва не уронив. – Перестань!
– Я кое-что придумал, – мрачно сказал Огерт, глядя, как Кхутул слизывает кровь, текущую из рассеченной губы. – Но вряд ли эта идея тебе понравится… – Он посмотрел брату в глаза. – И все же мы попробуем спасти Нелти.