Страж. Тетралогия
Шрифт:
Я ничего не ответил ей, подхватил заступ, оставил фонарь и пошел прочь. Она отомстила, но на огне и дыбе сейчас за это расплачиваются другие.
Невиновные.
— Вроде мы живем не тут, — осторожно напомнил Проповедник, когда я свернул возле церкви Заступничества направо.
— Ун Номанн пригласил в гости.
— Но не в три же часа ночи! Думаешь, бастард не спустит на тебя собак?
— Я не видел в его дворе никаких псов. Он сказал заходить в любое время. И сейчас оно как раз пришло. Я все еще не знаю, откуда
— Ну-ну, — с глубоким скептицизмом произнес старый пеликан.
Ворота в бывший дом бургграфа были всего лишь притворены.
— Тебе не кажется это странным? — с подозрением спросил Проповедник, когда я вошел.
— О да. Поэтому ты сейчас отправишься в дом. Посмотри, что там.
Он не заставил себя упрашивать. А я отошел в тень деревьев, глядя на темные окна молчаливого особняка. Проповедник, явно помня о том, как он опростоволосился в той истории с наложницей дьявола, на этот раз решил проявить обстоятельность и отсутствовал удивительно долго. Когда он вернулся, его мина говорила лучше всяких слов.
— Все так плохо?
— Хуже не придумаешь. Ун Номанн лежит на полу, в кабинете. Мертвее мертвого.
— А слуги?
— Пятеро спят, один сидит у очага на кухне. Судя по его роже — парень не знает, что его хозяин отдал Богу душу.
— Возвращайся в дом. Я зайду со стороны парка. К торцу вон того крыла. Если появится кто-то из слуг — дай мне знать.
Он хотел что-то сказать, я видел это по его лицу, но лишь кивнул и бормотнул:
— Дева Мария, спаси нас грешных.
Я побежал через парк, порой проваливаясь в снег по щиколотку. Кто убил ун Номанна, я знал и так. Теперь осталось лишь подтвердить мою догадку.
Я разбил окно на нижнем этаже, влез в темную комнату.
— Ну вот. Теперь мы еще и взломщики, — меланхолично отметил Проповедник. — Тебе прямо и наверх.
— Как он умер?
— Если честно — не знаю. Я только заглянул и сразу же побежал за тобой.
Я подумал о том, что поторопился с обстоятельностью Проповедника. Разведчик из него никогда не был превосходным.
— Ничего, если я не пойду дальше? — спросил мой спутник. — От всего этого пахнет чертовщиной.
— Будь здесь. Но, если кто-то появится, дай знать.
— Не сомневайся.
Дверь в кабинет бургграфа была прикрыта. Я повернул ручку, вошел в плохо освещенное помещение, внимательно осматриваясь. Драгоценные камни в витринах сейчас казались тусклыми стекляшками. Кресло повернуто к окну, так что я видел лишь его спинку, книжные шкафы, точно массивные великаны, подпирали потолок. Никаких запахов, ничего подозрительного. И все же я обнажил кинжал, затем прошел мимо коллекции бургграфа к столу, как и прежде заваленному бумагами и книгами. На нем в подсвечнике из бронзы, изображавшем лучника, горели три свечи.
Ун Номанн лежал на полу, выпучив глаза, а вокруг его губ остались отпечатки человеческих зубов. Не вызывало никаких сомнений, отчего он умер. И все же я проверил жилку на его шее, коснувшись пальцами холодной кожи.
Статуэтка
Я не знал, сколько у меня времени, прежде чем сюда кто-нибудь заявится. Поэтому сначала сделал то, что следовало. Просунул клинок между двух стеклянных стенок, надавил — поверхность пошла трещинами и лопнула. Я забрал глаза серафима, убрал их в свою сумку, здраво полагая, что два этих камня без труда попадут к тем, к кому они точно не должны попадать.
— Интересный выбор, — мягко сказал знакомый голос.
Отец Себастьян развернул кресло и теперь смотрел на меня.
— Не ожидал вас здесь встретить. — Я оставался спокойным.
— А вот я как раз наоборот. Дожидался лишь вас.
— Для чего?
— Чтобы поставить финальную точку в печальной истории, мастер. — Он чихнул в рукав и повторил: — Интересный выбор. В этой комнате изумруды, алмазы и сапфиры, а вы взяли какие-то булыжники. В них нет никакого колдовства, я проверил. Так в чем же их ценность?
Я не собирался отвечать, и он махнул рукой:
— Мне, если честно, нет никакого дела до земных богатств. Меня вознаградят там. — Он поднял взор к потолку. — К тому же фактически вы не нарушили заповедь и ничего ни у кого не украли. Род прерван. Все состояние отойдет городским властям, а уж там воры почище нас с вами. Так что, если вам нравятся камни, набивайте свою сумку, мастер. Я забуду об этом уже к утренней молитве.
— Вы знаете, кто его убил?
— Знаю, — улыбнулся инквизитор. — Ведь я говорил господину ун Номанну не далее как сегодня утром: любое преступление порождает наказание. И единственный способ избежать его — покаяться и спасти свою душу. Но он не захотел. Или не услышал. И теперь его душа в чистилище, среди других насильников и убийц. Да, мастер. Да. Ун Номанн убил ту несчастную, а не его отец.
Надо сказать, я был удивлен.
— А бургграф?
— Случайная жертва неопытной ведьмы.
Это походило на правду. Особенно если вспомнить слова Сесилии: «Я восстановила справедливость. Думала, что восстановила». Сперва она ошиблась — и убила не того, а разобралась в этом лишь сегодня, когда увидела бастарда в молельне. Поэтому завершила свою месть.
— Когда вы это поняли?
— Довольно быстро. Надо было всего лишь покопаться в прошлом господина ун Номанна, благо нужные люди всегда рады рассказать инквизиции интересные истории. Он и раньше любил обижать Божьих невест. Что взять с солдата и наемника? От прошлого тяжело убежать.
— Но зачем надо было убивать бургграфа?
— Исключительно по ошибке. Чтобы понять это, следует всего лишь знать о Поцелуе смерти немного больше, чем обычные люди. У родственников одинаковый рисунок крови, и ошибиться довольно просто. Поэтому умер не сын, а отец.
Прежде чем задать следующий вопрос, я посмотрел на его усталое, помятое лицо, задержал взгляд на руках, спокойно пристроившихся на подлокотниках бургграфского кресла.
— Он не покаялся в своем грехе и вы дали ему умереть?