Страж
Шрифт:
Он был техническим специалистом… мог ли он действительно каким-то образом шпионить за мной?
Мысль была абсурдной. Тем не менее, это уже что-то. Это единственное, что пришло мне в голову, что было близко к объяснению того, что я чувствовала. Я также знала, что это настоящая шапочка из фольги, и, скорее всего, мне назначат обязательную психологическую оценку, если я когда-нибудь выскажу что-либо отдалённо похожее кому-то, занимающему руководящее положение.
О том, чтобы обратиться в полицию, в любом случае не могло быть и речи. Что я им вообще скажу? Я не могла рассказать им о том, что сделал Джейден.
Тем не менее, мысль о том, что это был Джейден, не показалась мне совершенно безумной.
Он, похоже, не хотел, чтобы между нами всё прекратилось.
Даже сейчас, спустя недели, он по-прежнему звонил по крайней мере дважды в день.
С той ночи он звонил мне практически безостановочно.
Он оставлял сообщения, спрашивая меня, что случилось. Он оставил извинения, сказав, что, по его мнению, мне всё это понравилось, что заставило меня вздрогнуть и нажать «удалить сообщение» на гарнитуре, не закончив слушать его слова. Он сказал, что мы все были пьяны, что его суждения были неверны, что он никогда не хотел, чтобы со мной случилось что-то плохое.
В одном из них он сказал, что влюбляется в меня.
Подождите. Если говорить точно, он сказал, что он думает, что возможно, влюбляется в меня.
Это уточнение показалось мне важным.
Так это было или нет, я не хотела слышать признания Джейдена в любви.
Я определённо не хотела слышать его оправдания тому, что он сделал со мной, хотя какая-то меньшая, назойливая часть меня действительно хотела ему верить, вероятно, по причинам, которые не имели ничего общего с самим Джейденом, и были связаны со мной и нежеланием воспринимать себя как человека, с которым такое случилось.
Однако я не могла настолько сильно обманывать себя.
Я знала, что он сделал.
Что бы он себе ни говорил, я знала.
Я также знала, что со мной не всё в порядке.
В последнее время я всё усерднее пыталась что-то с этим сделать, посмотреть правде в глаза. Я всё усерднее пыталась решить хотя бы проблему того, как я себя веду, даже если я не могла справиться с мириадами невидимых вещей, которые провоцировали меня, или даже с моим собственным эмоциональным состоянием. Может быть, мне просто нужно было почувствовать, что я делаю хоть что-то, что я каким-то образом «справляюсь» с этим.
Поэтому я обратилась к Джону.
Я ничего не сказала ему о том, что сделал Джейден.
Я не рассказала ему о безымянных страхах, застывании, ночных кошмарах.
Но я спросила, могу ли я на некоторое время присоединиться к его занятиям кунг-фу.
Он удивился.
Он также выразил энтузиазм — настоящий энтузиазм — как только моя просьба отложилась у него в голове. Джон составил для меня расписание, а затем отправил меня на начальные тренировки и спарринги с таким энтузиазмом, что я задалась вопросом, может, он уже давно хотел подтолкнуть меня к этому.
Зная Джона, он, вероятно, хотел этого для меня.
Вероятно, он хотел этого для меня
Он называл меня магнитом для фриков с тех пор, как мы были детьми. Как и мои родители, он также беспокоился обо мне ещё с нашего детства. И хотя он не знал причин, по которым мы с Джейденом расстались, у меня возникло ощущение, что он каким-то образом сложил два плюс два, учитывая мою просьбу и расставание. Какими бы, по его мнению, ни были причины мои причины просить о таком, он явно почувствовал облегчение. Он даже не скрывал своего облегчения от того, что мы с Джейденом больше не были парой, или от того, что самого Джейдена больше не было рядом. Он даже не пытался поговорить со мной об этом после той первой ночи, когда я сказала ему, что мы с Джейденом больше не будем встречаться.
Я также не пыталась поговорить об этом с Джоном, кроме как сказать ему.
Когда он спросил меня, почему мы расстались, я просто пожала плечами и сказала, что он оказался прав. Джейден мудак. Он плохо ко мне относился. Он использовал меня для секса.
Хотя я бы не подумала, что такое расплывчатое объяснение удовлетворит Джона, по какой-то причине оно удовлетворило. Возможно, он просто не хотел знать. Возможно, ему было достаточно того, что я отреагировала на некий поступок Джейдена и указала Джейджену на дверь.
Я не спрашивала.
Вместо этого я сосредоточилась на попытках двигаться вперёд.
Я сосредоточилась на том, чтобы приспособить свой разум к этой новой реальности.
В некотором смысле, я находила это странно успокаивающим — принимать себя такой, какой я есть.
Я не была похожа на других людей.
Джон знал это. Касс тоже это знала, хотя, вероятно, стала бы отрицать, если бы я спросила. Мои родители знали это. Чёрт возьми, мой отец сказал мне то же самое, в основном потому, что это его беспокоило. Моя бабушка знала. Некоторые из моих учителей знали. Моя тетя Кэрол знала.
Я была другой.
Я была другой, и мне нужно было уметь защищать себя.
Гордость, заблуждение, отрицание… все три фактора удерживали меня от осознания этого в течение многих лет.
Однако я знала. Я всегда знала, по крайней мере, на каком-то уровне.
Это было повсюду вокруг меня. Это было прямо у меня перед глазами с того момента, как я впервые начала взаимодействовать с внешним миром. Обычно это выходило боком для меня, когда я была моложе. Как будто я хотела бы быть нормальной, чтобы меня считали нормальной, чтобы я жила нормальной жизнью. Я мечтала о том, чтобы у меня была нормальная кровь, чтобы однажды у меня родились дети, чтобы я вышла замуж, чтобы у меня была настоящая работа.
Я пыталась убедить себя, что каким-то образом вырасту и стану нормальной — как другие дети вырастают из лопоухости или непропорционально больших ног.
Но теперь я знала, насколько это маловероятно.
Я подозревала, что всегда знала, но теперь я столкнулась с этой правдой лицом к лицу.
Я не была нормальной.
Я никогда не буду нормальной.
Я не научусь быть нормальной или не приду к нормальности.
Я та, кто я есть.
Я могла бы научиться лучше скрывать это, маскировать некоторые из моих наиболее вопиющих отклонений, но я не могла заставить себя быть кем-то или чем-то другим.