Стража Лопухастых островов (сборник)
Шрифт:
– Пойдешь со мной на озеро?
– Не-а… Мне жалко рыбу, которую ловят.
– Уху однако любишь…
– Ага, – признался Ига. – А ловить не люблю. Что поделаешь… Мама…
Мама на широкой доске разминала глину для лепки. Она сразу подняла
– Ты что-то натворил?
– Господи! Да с чего ты взяла?
– Потому что знаю я это «мама».
– Ничего я не натворил… – Но смотрел Ига не на маму, а в открытую дверь своей комнаты. И видел стол и маятник на подставке. Маятник вдруг качнулся. Раз, два, три… «Такки-так»… И все же Ига сначала сказал не то, что хотел. Он сказал: – Гуся встретил сейчас. Казимира Гансовича…
– Приятная, конечно, встреча. Ну и что же?
– Понимаешь, мама… он говорил недавно, что нынче не будет пытаться улететь на юг. Значит, надо снова думать о зимовке. У него с этим делом всегда проблемы. В прошлом году чуть не съели…
– Кто же эти злодеи? – спросил папа, уронив от возмущения катушку (за ней помчался рыжий Ёжик).
– Не знаю… Да не в том вопрос. У нас на дворе есть сарайчик, он теплый и почти пустой. Может пустим Казимира на зиму?
Мама и папа переглянулись.
– Ну… если только ты сам будешь заботиться о его кормлении, – сказала мама.
– Буду… А еще…
– Что? – Мама оставила глину и выпрямилась.
– Степкину бабушку увезли в больницу, – совсем тихо проговорил Ига. С дурацким каким-то
Мама и папа смотрели на Игу. Ну, прямо… ну чего они так смотрят! И он дернул плечами и будто прыгнул с берега в холодную воду:
– Давайте возьмем Степку к нам, а?
И отчаянно застеснялся. Не посмел сказать до конца, что хотел: «Пусть будет… как сестренка…» Не получилось. Но маятник в его комнате все равно говорил свое «такки-так».
Ига, хотя и глядел вбок, чувствовал мамин взгляд. И вдруг отчетливо понял, какие мама готовит слова. О несуразности этого плана, о всех трудностях, сложностях и проблемах, в которых Ига не отдает себе отчета. Слова, которые будут абсолютно, совершенно и стопроцентно справедливы и разумны. Разве не так?
«Такки-так?» – спросил маятник.
Мама взглянула на папу. Он взял катушку за ось, зачем-то дунул на нее. Она – легонькая, алюминиевая – завертелась. Папа смотрел как она вертится и в то же время шевелил носком домашней туфли – играл с котенком Ёжиком. Потом он взглянул на маму.
Мама опять посмотрела на Игу.
«Только бы не зареветь…»
Мама поскребла подбородок испачканным в глине пальцем. И сказала:
– Ну… давай.
2002 г.