Стража последнего рубежа
Шрифт:
К утру второго дня, когда от черной свечи остался лишь небольшой огарочек, грязнюха привела ватажников к небольшой рощице на склоне приречного холма. Привела — и вдруг сгинула, растекшись лужицей мутной водицы напополам с комьями глины.
— Дурное место, ох и дурное, — вертя сморщенным личиком, пропищала Алконостиха. Матуха цыкнула на обдериху, тревожно оглядываясь. Место и впрямь было недобрым, даже туповатого Давло проняло — торопень втянул ушастую голову в плечи, маленькие глазки испуганно забегали.
— Тама вон град Зареченский. — Неугомонная Алконостиха не смолчала, снова
Матуха зло зыркнула на старуху, но осекать ее не стала, наоборот, спросила, указывая на рощу:
— Здесь-то что? Пошто грязнюха сюда нас привела?
Алконостиха развела руками.
— Не ведаю, матушка. Сказывали незнати, подземелья тут в округе имеются…
Договорить она не успела — из-за деревьев показался силуэт человека, призывно поманил незнатей. Черная свеча вспыхнула — и погасла.
— Все, мил-ватажники, служба наша началась. — Матуха нахохлилась и первой пошла к роще, неловко ступая по глубокому снегу.
То, что встретивший их — незнать, причем из могущественных, демон и повелитель демонов, они почувствовали еще на подходе. Но, когда ватажники предстали перед стариком с черной как ночь кожей и злыми волчьими глазами, их буквально пригнула к земле исходящая от него сила. Первой старику низко поклонилась матуха, а следом и остальные опустились на колени, опасаясь даже взглянуть на демона.
Он молча оглядел новых слуг и властным жестом короткой когтистой руки указал на заваленное снегом низкое сооружение, скрытое сухими стеблями бурьяна. Незнати гуськом двинулись туда и обнаружили потрескавшийся бетонный колпак с амбразурами, слепо глядящими на приречную долину. Старик, шагая следом, все так же молча ткнул когтем вниз.
— Кабы в Ныево пекло не пришлось лезть, — пробурчал Два Вершка.
— Не зови беду по имени, — хмуро ответил ему Горох и первым нырнул в темную амбразуру.
Внутри все оказалось по самый потолок завалено щебнем, лишь по краю шел тесный ход, по которому незнати добрались до лестницы. Здесь щебня было меньше, а на нижней площадке он лежал уже в полстены.
— Куда ж идем-то? — тревожным голосом спросил Давло.
— Твое дело какое? — зло прошипела матуха. — Лезь давай, морда любопытная.
С трудом, навалившись всей силой, ватажники приоткрыли крепко приржавевшую дверь и оказались в просторном круглом подземелье, освещенном живым светом факелов. Чернокожий старик внезапно вырос прямо из пола у них на пути, бессловно произнес, указав вниз: «Там пленник. Охраняйте. Если что с ним случится — вас ждет смерть!» — и так же беззвучно исчез, оставив ошарашенных незнатей одних…
После сообщения об обнаружении в далекой Германии какого-то мертвеца люди ушли из Разлогов в великой спешке. Соня хорошо видела, как все группы покинули катакомбы и фигуры их сияли, буквально слепя глаза яростным оранжевым светом. «Наверное, так выглядят сильные эмоции», — подумала девушка. Ее мало заботили дела и проблемы неизвестных ей поисковиков.
Неровный, бугристый камень стен неожиданно сменился кирпичной кладкой. Пол выровнялся, идти стало намного легче. «Это уже не Разлоги, — поняла Соня. — Но кто, зачем построил тут тоннель и куда он ведет?» Впереди колыхалась мгла, сквозняк холодил лицо и руки. Шипуляк беспокойно завозился на плече, нетерпеливо постукивая девушку. Он явно пытался привлечь ее внимание.
— Что? Что случилось? — недоуменно спросила Соня, спуская человечка на пол. — Ну? Чего ты испугался?
Шипуляк — у Сони язык не поворачивался называть его Олегом, — подпрыгивая на месте, махал руками. Девушка растерялась. Действуя скорее по наитию, она обшарила карманы пальто сильвереи и обнаружила узкий блокнот в серебристой обложке и перьевую ручку, тоненькую, словно трубочка для коктейля. Похоже, покойная колдунья любила изящные, нерядовые вещи.
Открыв блокнот, Соня выдрала листок, нарисовала вопросительный знак и показала шипуляку. Тот перестал суетиться, всмотрелся и жестом потребовал ручку. Неловко зажав ее слабыми пальцами, он положил бумагу на каменный пол и принялся выписывать кривые пляшущие буквы. «Он помнит! — радостно поняла Соня. — Помнит, как писать! Мы сможем общаться!»
Буквы на листке сложились в слова: «Там, сзади. Обернись!» Едва ли не раньше того, как смысл написанного дошел до девушки, она резко — длинные полы пальто взметнулись, как крылья, — повернулась, тревожно всматриваясь в разноцветную темень подземелья.
Ничего. Ничего и никого. Но шипуляк аж подпрыгивал от нетерпения, тыча рукой куда-то в сторону. Соня нахмурилась. Она напрягала все силы, пытаясь понять, на что указывает ее спутник.
— Уймись, чаровница, — проворчал низкий голос совсем рядом.
Соня подавила невольный вскрик, шагнув назад и выставив ладони. Шипуляк, взвизгнув, выронил ручку и проворно вскарабкался на плечо девушки.
— Не боись, не враг я, — все так же ворчливо произнес незнакомец. — Наоборот даже. Погодь, чаровница, покажусь я, а то пришибешь ненароком…
Что-то захрустело, скрипнуло, будто примороженная дверь в деревенском доме, и прямо перед Соней из ничего возник невысокий бородатый крепыш, запихивающий в котомку облезлый рыжий треух. Энергетика его была сильной, ровной, точно пламя газовой горелки, и свет от бородача шел такой же синевато-красный, с переливами. Внимательные глаза из-под кустистых бровей оглядели девушку и трясущегося у нее на плече шипуляка.
— Не боись, — повторил бородач. — По одни грибы идем, чаровница. Мыря я. Незнать прикаянный. Виру за кровь получить мне надобно…
Соня выдохнула, опустила руки. Она как-то сразу поверила, что этот коренастый чудной мужичок действительно не враг.
— Ты далеко глядишь, — сказал между тем Мыря, — скажи, чего там? Личеней не видать?
— Кого? — не поняла Соня.
— Ну, человеков. Шастали тут во множестве, а мне ни к чему с ними переведываться.
— Нет, ушли. Что-то у них произошло. Убили кого-то, — несколько растерявшись от уверенного тона Мыри, ответила Соня.