Страждущий веры
Шрифт:
— А после смерти?
Отец вздрогнул и попытался отнять руку, но я успела её перехватить.
— Ты ведь не нарушал свадебных клятв и не брал в постель служанок, как Вейас и Йорден?
Он отвёл взгляд и ссутулился.
— Пятнадцать лет слишком долгий срок. Мужчинам иногда надо...
Я представила отца в постели с Бежкой. В той самой, которую он делил с мамой, в которой зачал нас с братом, в которую мы в детстве прибегали прятаться от бурь и гроз. Стало гораздо больнее, чем когда я услышала о коварном плане Йордена. Хотелось схватить булаву из замкового арсенала и поколотить отца по голове. И Йордена
— Пошёл вон! Пошёл вон отсюда!
Я швырнула подушку, не целясь. Отец попытался перехватить меня за талию, но я укусила его и вырвалась.
— Ненавижу! Убирайся! Ты мне больше не отец!
— Лайсве...
Он тоскливо глянул на меня, вышел и захлопнул за собой дверь.
Я опрокинулась на перину. Из груди вырвался истошный крик, выплеснувший всю скопившуюся горечь. Я билась в истерике, пока не охрипла и не обессилела. Когда лицо уже жгло от слёз, а тело ломило от усталости, я распласталась на спине, разглядывая звёзды через окно на потолке. Я просила их, чтобы моим отцом оказался кто-то другой, более сильный, благородный и смелый. Чтобы он забрал меня от этих злых, равнодушных людей в страну, где никто и никогда не изменял своим жёнам и любил их, даже самых некрасивых и неумелых. Так я и уснула, моля тьму и бездну поглотить меня.
Но сон продлился недолго.
Сердце трепыхалось, словно хотело выскочить и умчаться прочь от грядущего ужаса. Я задыхалась, глотая ртом воздух, и никак не могла унять дрожь во всём теле.
В окно забралась луна и затопила святилище серебристым светом. Багровая вуаль упала на неё сверху, и вдоль подпиравших небо стен хлынула кровь. Она покрыла меня с ног до головы толстым слоем. Лишь это смогло утолить боль и гудение. Я отдышалась и попыталась встать. Грянул раскатистый рык, не угрожающий, а зовущий. Я обернулась: вниз по стене крался Огненный зверь, пружиня, словно шёл по земле. Спустившись, он лёг на пол, прижав к мощным лапам голову. Заворожённая красотой танцующего пламени, я протянула руку и погладила косматую морду. Зверь отозвался басовитым мурлыканьем, почти кошачьим, если бы только кошки вырастали размером с лошадь. До чего же красив!
Пламя не обожгло, а лишь согрело и наполнило негнущееся от кровяного панциря тело лёгкостью. Ободрённая, я вскарабкалась на широкую спину и вцепилась в лохматую гриву. Зверь плавно поднялся и взмыл вверх по стене к звёздам. От стремительного полёта захватило дух. Я кричала, упиваясь неведомой доселе свободой. Рядом со зверем ничего не страшно! Я отпустила руки и воздела их к небесам, окуная пальцы в тёмные облака на тёмном небе. Холодный воздух жёг грудь, но не проникал под кровяной панцирь. Мы летели всё выше и выше, мимо хрустальных дворцов небожителей, мимо застывших изваяниями бессмертных героев, мимо выпасавших тучные стада бородатых пастухов в остроконечных шляпах. Они приветствовали нас и махали на прощание руками. Мы созерцали весь мир — гигантский голубой шар на плечах у дремлющего исполина, между ног которого катила чёрные воды Сумеречной реки душ. Мы несли туда багрянец рассветного шлейфа.
Спозаранку разбудил конюший, деликатно коснувшись плеча. Они везде добрые, видно, лошади смягчают нрав.
— Вам велено собирать вещи. Мастер Йорден отбывает сегодня, — бесстрастно говорил он, пока
— А охота, турнир, увеселения для гостей? — удивился тот, вынимая из волос солому и стряхивая пыль с одежды.
Празднества должны были продлиться до конца недели, и потом ещё несколько дней позволялось погостить, чтобы отойти от обильных попоек.
— Лорд Веломри велел возвращаться в Заречье, чтобы подготовить свадебную церемонию, достойную его дочери. Говорит, что мастеру Йордену для этого придётся прыгнуть выше головы.
Надо же, сколько презрения к будущему зятю можно выразить несколькими чопорными словами. Лорд Тедеску будет недоволен, впрочем, без разницы. А вот принцесску жалко. Если бы только можно было ей помочь, но и дар, и воинская удаль против заведённых порядков бесполезны. Боги, Микаш даже сам себе помочь не в состоянии!
— В торцевом деннике племенной жеребец — подарок лорда Веломри. Сбруя на двери весит: твой хозяин непременно на нём ехать хочет, — конюший махнул рукой.
Микаш поднялся и пошёл посмотреть. Поджарый караковый конь с густой длинной гривой и вправду был хорош. Но почуяв человека, высунул в проход точёную морду, покосился недобрым сорочьим глазом и ударил в дверь денника копытами.
— Горячий! — подмигнул конюший.
Ну да, великолепный подарок! Чтобы свернуть себе шею…
Собрав тюки с вещами, Микаш отправился поговорить с Йорденом в отведённые ему гостевые покои. Дверь была нараспашку — слуги тащили к лестнице сундук с вещами. Внутри оставался Йорден с друзьями, уже полностью одетыми и готовыми к дороге. На приход Микаша никто не обратил внимания.
— Это непочтительно и нарушает все законы гостеприимства! Я буду жаловаться в Совет! — причитал Йорден.
Похоже, миловидная служанка послала его в дальние дали.
— А что ты хотел? Сбежал вчера от невесты, вот и получай теперь, — развёл руками Дражен.
— Так она в обморок бухнулась. Малахольная какая-то, небось, и рожать не сможет.
— Не пори чушь. Ей от духоты поплохело — с кем не бывает? Да и не дурна она вовсе, юная, свежая, податливая. Сам бы с ней закрутил, если бы ты моим другом не был.
Микаш морщился и прятал глаза. Впрочем, Фанник тоже в разговоре не участвовал, глядя в окно.
— Ой, да что там пробовать, она ж поди ничего не умеет, — заспорил Йорден.
— Да ладно, сам молодую кобылку что ли не объездишь? Или боишься? — Дражен ехидно усмехнулся.
Йорден вспыхнул.
Руки очень чесались расколотить ближний стул об их головы. Микаш закашлялся, но на него не обратили внимания. Тогда он зычно пробасил, впервые за долгое время позволив себе не шептать:
— Со всем уважением, жеребец, которого вам подарили, совсем дикий. Лучше в седло не садиться, пока зареченские умельцы не обломают его как следует.
— Ага, если даже ласковой кобылки боишься, то на жеребца точно лезть не стоит, — не сдержался Дражен.
Йорден метнул в Микаша взбешённый взгляд:
— Дворнягу никто не спрашивал! — Повернувшись к Дражену, визгливо закончил: — Ничем я не хуже тебя в седле держусь или даже тех зареченских умельцев!
Свой ум в чужую голову не вставишь. Можно только внушить повиновение, но после вчерашнего не стоит. Лорд Веломри явно что-то заподозрил. Он не из тех, кто бросает слова на ветер.