Стражи Волшебного мира
Шрифт:
Скинт сделал кислое лицо:
— Вам не понравится то, что вы там найдете, Ард Рис. Потерпите. Предоставьте это мне.
Они поплелись дальше, прокладывая путь мимо десятка пещер. Ни разу Скинт не предлагал им войти в какую–либо пещеру и не попросил посветить ему. Вверху, над головой, непроницаемой пеленой нависали густые тучи. На западе солнце опустилось за горизонт, оставив на небе лишь размытые золотистые отсветы.
Наконец следопыт остановился перед тем, что Хайбер показалось еще одним входом в пещеру, опустился на колени, изучая землю, а затем произнес:
— Здесь.
— Он внутри? — спросил
Скинт кивнул:
— Должен быть. Позови его и узнаешь.
— Вещатель! — прокричал Фаршон в пещеру, наполовину наклонившись в нее. — Ты там? Это Фаршон Рек!
Тишина. Они подождали несколько минут, а затем Фаршон крикнул второй раз. Снова ничего. Прошло еще время. Стало почти темно, исчез последний луч света. Хайбер начинала терять терпение.
Потом откуда–то из черноты пещеры вдруг раздался шепот:
— Фаршон?
— Это я, — ответил старик. — Я привел кое–кого, кто хочет с тобой поговорить. Может она войти? Это очень важно.
— Я не люблю говорить с другими людьми. — Голос был тихим и напоминал шуршание одежды при движении. — Я не буду разговаривать ни с кем, кроме тебя.
— Ты можешь говорить со мной, но она тоже должна это услышать. Она друид и ищет то, что ты можешь помочь ей найти. У нее было видение.
— Видение? — Хайбер уловила нотку заинтересованности в этом, похожем на шелест бумаги, голосе.
— Ей нужно, чтобы ты истолковал ей это видение. В этом нет ничего опасного. Ты знаешь, я бы не притащил беду к твоему порогу. Поговори же с нами. Только с ней и со мной.
Еще одно долгое молчание. Затем в темноте вспыхнул свет, источник которого остался тайной.
— Только ты и она. Никого больше.
— Даю слово, — сразу же согласился Фаршон.
Он шагнул внутрь, нащупывая дорогу, следом за ним шла Хайбер Элессдил, а Скинт и Гарронек остались снаружи. Странный свет горел все время, пока они приближались к нему, а когда добрались до него достаточно близко, то смогли увидеть, что это был беспламенный факел из тех, которыми предпочитали пользоваться люди Старого Мира. В тот же миг он начал отступать во мрак.
— Идите сюда, — обратился к ним голос.
Они двинулись еще глубже в пещеру, следуя по проходу, который часто разветвлялся на несколько направлений. Пещера оказалась лабиринтом туннелей, и Хайбер поняла, что если бы ей пришлось самой разыскивать Вещателя, то это, вероятно, заняло бы уйму времени. Если бы вообще его нашла, поправила она себя, потому что — она готова была поклясться, — у этой пещеры был не один вход и не один выход.
Наконец, они добрались до какого–то места, где свет перестал двигаться. Они оказались в широком пустом помещении, где кроме них и света больше ничего не было. Беспламенный факел был воткнут в стену скалы, и Хайбер пришлось поискать в темноте, чтобы найти Вещателя. Он сидел в сторонке, скрытый темнотой. Она не смогла разглядеть его лица и могла понять только, что он был высоким и тощим, как скелет, с длинными руками и ногами и странно удлиненной головой, что делало его похожим на богомола.
— Садись, — прошептал он ей. — Расскажи мне о своем видении.
Она так и поступила. Сидя на полу пещеры, завернувшись в свои черные одежды, она поведала ему все, что смогла извлечь из памяти, которую скопировала у Афенглу. Она описала все, от особых
Даже после того, как она закончила, Вещатель оставался молчалив. А когда Хайбер собралась задать ему вопрос, Фаршон быстро положил руку ей на плечо, чтобы она ничего не говорила. Жди, беззвучно показал он.
Текли секунды, превращаясь в минуты. Ни один звук не нарушил глубокую тишину.
И вдруг Вещатель пошевелился настолько, что его угловатое тело оказалось на свету, немного раскачиваясь, когда он заговорил отрывочными, перемешанными частями предложений.
— Темные пути… сны о смерти в царстве самой смерти… сметут всех, кроме одного… потерянного из виду… — Он затих, потом снова начал раскачиваться, голос стал каким–то эфемерным и призрачным. — Не достаточно сильны… такие темные места, все во тьме… шипы и железные пластины… лестницы… которые никуда не выходят и…
Он задрожал, его голова дернулась, и Хайбер Элессдил смогла увидеть, что его глаза стали совершенно белыми, в каждом из них исчез зрачок.
— Эти места существуют. Ориентиры, что ты ищешь. Все существуют. Я их знаю, могу рассказать тебе, где их найти, всех, кроме последнего. Водопада из света нет ни здесь, ни где–то еще. Тебе не стоит туда идти. Не стоит. Я вижу смертельную землю. Я вижу мертвые тела, разбросанные повсюду. Я вижу… что–то настолько мрачное…
Он тихо застонал; она услышала какие–то стучащие звуки в его груди, почувствовала его испуганную дрожь.
— Это нехорошее место. Очень плохое, очень далекое, это место, это печь, которая выбивает человеческие души и оставляет их чернеть на солнце, преисподняя, из которой никому не выбраться и которая наполнена злом и порождает чудовищ и…
Он поник и замолчал. Хайбер и Фаршон обменялись озадаченными взглядами. Никто из них не мог разгадать, что сказал Вещатель. Возможно, он сам этого не знал, учитывая то, что говорил он в состоянии транса. В данный момент выяснить не представлялось возможным. Он заблудился в собственных видениях, забрел в такие места, где они не могли до него добраться.
— Один! — внезапно прошипел он, заставив обоих подпрыгнуть. — Вернется один! Только один!
Затем он глубоко вздохнул и его глаза вновь обрели цвет и фокус. Он содрогнулся, болтая руками и ногами, как сломанными палками.
— Фаршон? — прошептал он, как будто не был уверен, что старик все еще тут.
Фаршон встал и подошел к нему, присев совсем рядом:
— Я здесь.
— Расскажи мне, о чем я говорил.
Старик повторил большую часть, Хайбер внимательно слушала, готовая добавить, если что–то будет упущено или неправильно рассказано, но продолжая сидеть, чтобы не напугать провидца каким–либо неожиданным движением. То, что он все это видел, а может, слышал, было неоспоримо. Но она также понимала, что он может ничего этого не помнить. Когда он говорил, то находился под сильным влиянием чар. Такое иногда случается с провидцами. Важно было, чтобы он смог вспомнить это сейчас, в здравом рассудке.