Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли
Шрифт:
— Лучше бы озаботилась тем, чего не любят программисты.
— Программисты не любят, когда вытирают пыль вокруг компа, — со знанием дела отрапортовала «програмистова жёнка». — Если под рукой ни единого клочка бумаги, они пишут пальцем на пыльной столешнице.
— Очень смешно, — съязвила Юлька, разворачивая конфету, которую и запихнула в рот целиком.
— Очень не смешно, — парировала подруга, вновь запуская руки в настенный шкаф. — Ибо никто не умеет так дуться, как программист. Зато никто так не смешит, как старые влюблённые дуры.
Она
— Ты зачем припёрлась? Испортить мне праздник? Скоро вернутся мои мужики. И пресекут все поползновения украсить их быт. У меня нет времени любоваться на твои скорбные позы. Или говори по существу, или вали отсюда.
— Меня хотят убить, — решила Юлька, как говорится, «начать сначала».
— Намерения? Или зафиксирована попытка? — ровным спокойным голосом сильной, чуждой экзальтаций женщины, уточнила Машка.
Правда, отчего-то просыпала чуток сахара, который отправлялся в чай гостьи.
— Позавчера три. Верней четыре, если приплюсовать ночь, — занялась подсчётами Юлька. — Вчера двое и сегодня три.
— Девять, — подвела итог подруга. — Ангельское число. Счастливое.
— Только, если на этом и конец истории, — возразила Юлька, подтянув ноги на диван.
— Есть сомнения? Чего я из тебя всё тянуть должна?! — раздражённо расфыркалась Машка.
— Птаха, сначала пообещай, что не станешь искать для меня психиатра.
— Замётано. Давай.
Перед гостьей выставили чашку с чаем и блюдце с двумя розовыми зефиринами. Даже вприглядку те выглядели старше Юльки. Пробовать их на зуб — ищите дураков! Зубы нынче дороги.
Машка уселась напротив, цедя цикорий из огромной кособокой глиняной кружки, сотворённой близнецами-второклассниками на занятиях в мастерской художника-керамиста. Кружку опоясывало не менее корявое пожелание Тришки с Гришкой: «Паздравляим момулечку с 8 ма». Борьба за грамотность в семье шла с переменным успехом.
Попытки прикончить невинную во всех отношениях жертву были описаны сухо и сжато. Затираться в подробности душа не лежала.
— Ты не веришь, — закончив, прочитала Юлька по глазам подруги.
Те были неприятно сосредоточены на одной точке в районе пупка собеседницы. Соломенные брови, которых не касались пинцет или краска, сошлись на переносице.
— В то, что ты её видишь, верю, — невозмутимо заявила Машка, отстукивая ногтем морзянку по каменной зефирине. — В то, что она существует, нет. Как и в барабашек, в пользу вегетарианства или прогрессивность гомосексуализма.
— И ты думаешь, что у меня в башке глючит? — разочарованно проныла Юлька.
— Я вообще не знаю, что думать, — покачала головой подруга и отхлебнула из кружки: — Увидеть бы всё это своими глазами. Как, например, твой шикарный фингал. Или расцарапанную шею. Ю-ю, а ты уверена, что описала всё непредвзято?
— А ты уверена, что у тебя из задницы растут две ноги? — окрысилась на неё жертва обидного непонимания.
— Две, — притопнула под столом
— А ты чего такая напряжённая? — вдруг насторожилась Юлька, ощутив набухание ледяных цыпок в животе и на холке.
— Жду, когда воспламенюсь желанием тебя грохнуть, — всё так же невозмутимо пояснила подруга. — Пока в дебрях моей тёмной души никакой движухи. Хотя, из твоего повествования следует, что этот момент уловить не выйдет. Может, ножи убрать? — обернувшись, пробормотала она. — От греха подальше.
За её спиной на кухонном столе возвышалась целая башня из орудий убийства. Особенно впечатлял топорик для рубки мяса. С учётом габаритов и силы бывшей тяжелоатлетки у её жертвы шансов выжить меньше, чем у креветки стать физиком-ядерщиком.
— Напотчевалась? — деловито подвела черту Машка, глянув на нетронутый чай. — Тогда пошли.
— Куда? — непонимающе квакнула Юлька, уставившись туда же.
— Украшать мой быт, — безапелляционно потребовала хозяйка дома, поднимаясь из-за стола. — Ты мне должна. Поможешь наверстать упущенное время.
Из-за её головы выглянула издевательски щерящаяся морда ящерки. Юлька сглотнула и приготовилась к борьбе не на жизнь, а на смерть. Вцепилась в край широкого обеденного стола, приценилась: получится опрокинуть его на Машку? Или хотя бы двинуть ей навстречу. Обычно после сотрясения от столкновения с чем-то твёрдым зомби приходят в разум.
Просто чем-то звездануть подругу не выйдет: под рукой ничегошеньки, кроме чашки с чаем. Хотя кружка с «момулечкой» внушала надежды на отрезвляющее членовредительство. Главное, не перестараться с перепуга и не покалечить Машку. Потеря единственной подруги сродни получению инвалидности: трагична и необратима.
Однако секунды капали, а неадекватом в глазах Машки и не пахло. Та выжидательно пялилась на полоумную гостью, которая за каким-то хреном пыталась оторвать от пола тяжеленный стол. И терпеливо ждала, когда та перебесится.
— Она сейчас у твоей головы, — почувствовала Юлька потребность объясниться.
Подруга машинально подняла руку. Поправила расхристанный стог, в который заскирдовала свои шикарные длинные волосы. Покосилась вправо, влево, вверх:
— Ну, и что она делает?
— Ухмыляется, — брякнула Юлька, с трудом отцепив пальцы от столешницы. — Кажется, пытается на тебя воздействовать. Она всегда ухмыляется перед тем, как превратить человека в зомби. И науськать на меня.
Машка прислушалась к себе и уверенно заявила:
— Никаких признаков. Я в норме.
— Вижу, — не торопилась радоваться Юлька, настороженно ловя момент грядущего перевоплощения подруги.
— Без паники! — решительно скомандовала та. — Активизируй извилины: Кирилл ведь на тебя ни разу не напал?
— Ну да.
— А он к тебе ближе всех. Во всяком случае, чаще других. Первостатейный кандидат в палачи. Но его к этому делу не приобщили. Почему?
— Почему? — эхом отозвалась Юлька, пытаясь сосредоточиться на анализе ситуации.