Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли
Шрифт:
Проклевали все мозги! Отчего Кирилл, сославшись на дела, был вынужден спасаться в кабинете — туда Ирма Генриховна никогда не заходила, почитая это недопустимой бестактностью. Предатель — что тут ещё скажешь? И трус: бросил женщину на растерзание дракону. Который два часа кряду держал принесённую в жертву девицу у компа. Вычитывал все попавшиеся под руку диагнозы и примерял на пациентку.
К обеду у Юльки окончательно созрело ощущение безысходности узника каменного мешка. Она задыхалась от чудовищной заботы, обрушившейся на неё «погребальной» снежной
В целях минимизации дискомфорта она вновь засела за ноутбук, замуровав себя в спальне. Распутывала пасьянсы, резалась в карты, гоняла «три в один ряд». А память выплёскивала на неё картинки прежней жизни, слипшиеся в единый поток бьющей в лицо струи.
В принципе ничего знакового или «ломающего устои». Вполне нормальное явление, если учесть, что с Даянчиком она прожила ровно половину своей жизни. К тому же сознательной и самостоятельной. Из такой песни ни слов, ни скрипичных ключей не выкинешь.
Звонок сотового заставил подпрыгнуть — едва ноутбук с колен не уплыл. Юлька покосилась на экран: Даянчик. Сердце отчего-то сжалось, и рука не сразу привычно цапнула аппарат.
— Привет, — осторожно прошептала она в трубку.
— Привет. Ты можешь говорить? — отреагировал бывший на шёпот.
— Да-да-да! — зачастила Юлька, испугавшись, что он сейчас даст отбой. — Вы где?
— Дома. И ждём тебя.
— Ждёте? В смысле: оба? — насторожилась она. — Что ты наговорил Севке?
— Это он мне наговорил. И услышанное не слишком понравилось.
— Он всё не так понял! — попыталась Юлька спрятаться за досадой.
Дескать, что возьмёшь с шалопая? Вечно он чего-то навыдумывает, а ты после разгребай да огребайся.
— Приезжай, — в принципе, ожидаемо не купился Даян на её гримасы. — Галка уехала к маме.
Вот он весь в этом — с непонятным удовольствием подумала Юлька, отложив ноутбук и соскочив с дивана. Не спрашивает: можешь приехать или нет? Приезжай, и точка. Деспот! Кипчакское нашествие… на её голову.
— Еду! — выдохнула Юлька и отбилась.
Кирилл вошёл в спальню, когда она оправляла свитер, готовая мчаться вниз.
— Ты куда? — спокойно поинтересовался он, запечатав собой дверной проём.
— К Севке, — едва не брякнув «домой», вовремя спохватилась Юлька.
— Что-то случилось? — нахмурился он, безропотно выпуская её на лестницу. — Помощь нужна?
— Пока не знаю! — бросила она через плечо, съезжая по перилам. — Алексей, ты меня отвезёшь?!
Водитель сидел на кухне за столом и доедал фирменный бифштекс Ирмы Генриховны: жирный и вкуснющий. С воздушным сливочным пюре и грибным соусом.
— Срочно? — дожевав и проглотив, степенно осведомился молодой, но весьма серьёзный парень, год назад комиссованный из армии по здоровью.
— После обеда, — безапелляционным тоном главнокомандующего тормознула Ирма Генриховна порывистую обормотку.
И сняла крышку с кастрюли, пригрозив Юльке половником. Пришлось сдаться, не развозя компромиссов по стоящей на столе тарелке. Кирилл вслед за ней
Обед Юльки — в отличие от Лёхиного — был просто убогим. Пресный суп пришлось чинно откушать — хотя так и тянуло влить его в себя через край. После чего «в топку» ушло рагу с кроликом, залитое компотом из нелюбимой ирги. Бесконечно полезно и даже местами вкусно. Три капли жира и щепоть соли на всё съеденное.
Ирма Генриховна, как истинная сибирячка, не приветствовала всякие диеты, но прислушивалась к пожеланиям детей. Сибирская зима — наставляла она — требует у организма запасаться калориями. Которые потом вылезут наружу необъятным брюхом — невольно поморщилась Юлька, вставая из-за стола — и жирными складками.
— Спасибо, Ирма Генриховна. Всё было…
— Невкусно, — лукаво усмехнулась старушка, заметив её гримасу. — Зато полезно. Алексей, голубчик, вот список покупок, — протянула она водителю свиток.
Куда поместилась бы вся «Книга мёртвых» древних египтян, в которую заворачивали мумий. Такое впечатление, что на рынке они с Кириллом были не вчера, а в прошлом году. И в доме всё подъедено до последней крошки.
Лёха спрятал свиток в барсетку и кивнул Юльке:
— В путь?
Она метнулась в прихожую. Через пять минут они уже выруливали на улицу, провожаемые еле слышным жужжанием и погромыхиванием самоходных ворот.
Входная дверь брошенного гнезда — как и у Машки — была не заперта. Её охламоны — когда оба дома — искренно надеялись друг на друга. Как до сих пор их квартиру не обнесли — чудо из чудес.
В доме их семейку записали в «буржуи», ибо квартира состояла из пары двушек: одна над другой. Чем не двухэтажные апартаменты? Лестница наверх, две ванны. На первом этаже две клетушки соединены в более-менее приличную гостиную — все признаки «барства» налицо.
Нужно внимательней смотреть забугорные сериалы — не раз ехидничала Юлька — чтобы иметь достоверное представление о подлинно буржуйских апартаментах. А в её спальню они едва пропихнули стандартную «двуспалку» без запросов. Пришлось даже придвинуть её к стене, чтоб хотя бы с одной стороны полноценно вставать на ноги. И спросонья не бухаться лбом о стену.
Стащив парку с ботами, Юлька поискала глазами любимые тапки. Галины торчали на видном месте — бельмом на глазу. А её тапчонки, по всей видимости, утратили право на прописку. И по какому праву — скажите пожалуйста? Это, вообще-то, и её дом тоже. Даянчик пока её муж, и нечего тут хозяйничать, когда…
На всякий случай заглянула в нижний ящик «прихожей»: «тапчонки» лежали поверх обувной коробки. Галя была тактичной девушкой, а Юлька оказалась старой ревнивой дурой. Что, впрочем, ничуть её не задело: дура, так дура — лишь бы не смели обижать.