Стрелецкая казна
Шрифт:
— Хорошо, Иван, большую тяжесть с души снимаешь. Они — как гири на ногах. Мое место сейчас в Нижнем, в крепости, а не здесь — юбки охранять.
— Юбки охранять тоже кому-то надо. Я вот среди спасенных Олесю видел, это дочка купца Мамонтова. Увидишь — передай, что жива, он рад будет и при случае отблагодарит.
— Иван! — Я укоризненно посмотрел на купца. — Я не ради денег их у татар отбивал.
— Ладно, ладно, не обижайся, это я к слову.
— Иван, с утра в Нижний ухожу, коли Лукерью увижу, что передать?
— Известно что — жив
Купец стилом на бересте нацарапал какие-то значки. Я посмотрел, но ничего не понял — тарабарщина какая-то. Значок, цифры 2 и 3, опять значок, потом 6. Видя мое недоумение, Иван засмеялся.
— Это я такие весточки ей посылаю. Она знает, как счесть, это денег касается.
Я сунул бересту за пазуху.
— Накормишь?
— Так тебя не покормили?
— Не успели — женщины набросились, да и что такое на всех один котел?
Иван повел меня в деревню; я окликнул Лену, и мы пошли втроем.
В крестьянской избе, где квартировал Иван, нас накормили супом, вареной курицей, и мы наелись хлеба. О, теперь совсем хорошо.
Иван отвел меня в сторону.
— А это кто с тобой?
— Невеста. Как закончится все — свадьбу сыграем.
— Не забудь пригласить, посаженным отцом буду. Мы посмеялись.
Спать нас уложили вместе, утром разбудил Иван.
— Вставайте, завтрак готов; кушаем, и мы отчаливаем. За невестой твоей я пригляжу.
— Как пригляжу? — Елена встревожилась. — Я разве не с тобой ухожу?
— Нет, лучше вам на ушкуй — и в Муром, там переждете лихие времена.
— Нет, я с тобой пойду. Помогать тебе во всем буду
Я вздохнул и согласился. Иван растянул рот в улыбке. Мы попрощались и, не дожидаясь, пока ушкуй отчалит, вышли на тропинку. Чувствовал я себя отлично — обузы в виде толпы женской нет, я сыт, выспался, со мной рядом идет любимая женщина. Если бы не татары — чем не счастье? И тут Елена начала очень интересный разговор:
— Ты ведь хочешь в кремль попасть?
— А как? — Я умолчал, что хотел просто пройти сквозь стену — ведь вдвоем такой трюк выполнить невозможно.
— Я помогу тебе.
От удивления я остановился.
— Это каким же образом?
— Батюшка мой каменщиком был, одно время дома каменные клал, а как кремль каменный строить стали — помогал строить. Так он мне тайну великую открыл — из кремля в Почаинский овраг ход подземный идет, а уж из оврага можно к Волге спуститься.
Я хмыкнул и стал обдумывать услышанное. Предложение очень интересное. Вопрос только в том, сможем ли мы найти вход.
— А где вход в это подземелье?
— Называл тятенька приметы, да запамятовала я. Может, на месте удастся вспомнить?
Ну да, вспомнить. Будем белым днем лазить по оврагу — то-то татары повеселятся!
На деле это оказалось вполне выполнимо. Татары, в большинстве своем, были у стен, в осаде. Бродили по городу шайки грабителей татарских — не без того. Но у оврага
Мы ходили по склону, Елена упорно пыталась отыскать вход, вспоминая приметы, но — или память подвела, или вход завалило за годы. Мне надоело собирать на штаны репейники и рвать рубашку о колючки. Надо попробовать поискать с помощью лозы. Искали же предки, да и доныне в деревнях с помощью лозы ищут близкую воду, а потом роют колодцы. Подземный ход — не вода, но почему бы и не попробовать?
Я срезал ножом ветку, зажал в руке. Вообще-то я попробовал бы железную рамку — когда-то, еще в прежней жизни, я видел фильм и кое-что запомнил, но проволоки под рукой не было.
С зажатой в руке лозой я пошел по склону. Конечно, пошел — это громко сказано. Практически я полз на левом боку, цепляясь левой же рукой за кусты и корни. Склон был довольно крутой, и удержаться было непросто. Вот лоза повернулась в руке. Сломив ветку кустарника, я воткнул ее в землю. Теперь можно спускаться вниз, строго вертикально под веткой. Интересно, на какой глубине делался подземный ход? Не думаю, что очень глубоко — не метро же.
Я спустился метра на четыре, ощупывая рукой землю. Вроде что-то есть под землей — похоже на доску. Я ножом и рукой стал отбрасывать землю. Точно — дощатый щит. Я заработал руками, как крот лапами.
Видя, как я рою, Елена стала мне помогать. Постепенно дощатый щит открылся весь, невеликого размера — не дверь, а люк, лаз. Упершись ногой в землю, мне удалось оторвать доски. Я увидел черный зев подземного хода. С потолка его свисали нити паутины. Было ясно, что им никто не пользовался, по крайней мере, в последние годы.
Я на четвереньках вполз в подземелье. Темно, сухо, к лицу липнет паутина. От пыли чешется в носу и хочется чихать. Вдруг лбом я уперся в преграду. Начинаю ощупывать — дверь. Именно дверь, а не убогий люк. Я стал медленно подниматься, обшаривая в темноте новую преграду. Дверь делали серьезную — не иначе, дуб мореный, окованный железными полосами. Мне удалось встать во весь рост: здесь уже высота была под два метра. Никакой замочной скважины, а дверь не открывается, сколько я ни дергал за ручку. «Наверное, изнутри заперта», — догадался я.
Недолго думая, я просунул руку сквозь дерево, нащупал железный запор, отодвинул его. Сзади раздалось шуршание — это в подземный ход лезла Елена. К моему удивлению, она тащила с собой палку.
— Леи, палка-то зачем — у меня сабля есть.
— А я тебе не сказала?
— О чем?
— В ходе ловушки есть тайные. Ежели ползет через ход человек непосвященный, ловушки ему не миновать и смерти не избежать.
— Ну, спасибо, а больше ты ничего не забыла? Хорошо, хоть сейчас вспомнила. И чего у этих женщин в голове?