Стрелок из другого мира
Шрифт:
Я пристыженно замолк. Винья совершенно права, а я как дурак зациклился на своем виденье мира. Виденье, в котором магии еще неделю назад не было вовсе, и я до сих пор не могу до конца поверить в ее реальность - вот и считаю все россказни о ней какой-то сказкой. И это несмотря на то, что пару часов назад видел, как одним усилием воли рассекают металл. Несмотря на то, что чувствовал своим телом, как его пожирает изнутри магический яд.
Черт, да я даже стреляю пользуясь магией!
Да что уж там - я осознанно манипулировал структурой материала, буквально пальцами
А нет ведь, все туда же - пытаюсь переложить на здешний мир и здешние реалии то, что притащил с собой из другого мира. В первую очередь - полу-презрительное отношение ко всякого рода религиям. Ведь фанатичное поклонение Аркейна магии тоже иначе как религией не назвать. Ту же самую магию легко можно назвать богом, а ее адептов - апостолами, и вот вам - новые крестовые походы...
Твою мать, крестовые походы! За гробом Господнем! Который находится у истинных врагов веры!
Я хлопнул себя по лбу и тихо выругался от такой элементарной догадки. Ведь стоит просто поменять аркейнцев на крестоносцев, королевство на Палестину, а магический артефакт, что хранится здесь - на святыню крестоносцев, и все сойдется! Даже не нужно ничего понимать, не нужно устраивать мозговых штурмов - все на поверхности!
Правду говорят - люди не меняются. История повторяется и будет повторяться. С незначительными, а, может, и значительным сдвигами по времени, с заменой действующих лиц, но мотивация... Мотивация никогда не меняется.
Я снова поднял глаза на Винью:
– Вы правы. Я нет. Приношу свои извинения.
– У меня создается ощущение, что вы поняли что-то еще.
– сухо ответила Винья.
– Но я не могу понять, что именно.
– Это... Не относится к делу.
– признался я.
– Скажем так, я изменил свое мнение относительно аркейнцев и, кажется, начал их понимать. Но кое-что мне все равно не дает покоя - я все еще не знаю, за чем конкретно они охотятся?
– В королевстве есть магический артефакт.
– начала рассказ Винья.
– Он и был тем семенем, что зародило королевство, такое многонациональное и разное в своем народе. Именно этот артефакт, родившийся в горниле давней битвы, обеспечивает саму возможность существования магии в королевстве, построенном на территории, из которой великая битва давным-давно вытянула всею магию до последней капли.
Винья рассказывала эту историю монотонно и скучно, будто бы в миллионный раз, хотя, скорее всего, так оно и было. Не исключаю, что каждому своему ученику на первом занятии она читала эту лекцию, чтобы те знали, с чем имеют дело.
Но я-то уже слышал эту историю от Фабиолы.
– Мастер Винья, - перебил я мага.
– Я в курсе этой истории. Но как этот артефакт выглядит? Где хранится? Я даже не знаю, что нужно беречь!
– Как не знаете?
– Винья удивленно вскинула брови, даже забыв про свое обычное "правда".
– Вот же он.
– Винья, нет!
– пискнула Фабиола, испуганно замирая.
Палец мастера Виньи указывал на медальон из белого серебра с крупным плоским синим камнем на шее принцессы.
Глава 28
Винья,
– Вот почему им нужна была принцесса. – задумчиво произнес я. – Потому что принцесса – это артефакт? Но погодите, артефакт же был создан сотни лет назад…
– Да не принцесса! – огрызнулась Фабиола. – А медальон, который я ношу на шее! Он – артефакт! За ним охотятся аркейнцы! Посмотрела бы я на того, кто попытался бы украсть меня целиком!
Все наконец встало на свои места. И то, почему Фабиола так часто хваталась за медальон, едва речь в разговоре заходила о чем-то волнительном, и ее попытки перевести тему, когда речь заходила о магии. С таким лютым артефактом на шее ее магический уровень должен быть запредельным. Не зря же она практически боготворит Винью – небось, в свое время училась обуздывать свою мощь именно под ее руководством и до сих пор считает ее своим наставником.
– Наверное, я пойду… - тихо произнесла Винья и мелкими шагами стала продвигаться к двери. Ни я, ни Фабиола не стали ее останавливать. Скрипнула и затворилась дверь, мы остались вдвоем.
Впрочем, от этого ни легче, ни тяжелее не стало. Да и от самого раскрытия этого якобы секрета тоже не стало ни легче, ни тяжелее. Я давно уже не мальчик и даже не максималистичный подросток, чтобы делать трагедию из таких вещей. Если Фабиола не хотела мне об этом рассказывать, наверное, у нее были на это свои причины. Чужая душа – потемки, а изломанная и израненная где-то когда-то в глубоком детстве душа такого неуравновешенного и плохо прогнозируемого человека, как Фабиола – кромешная тьма. И лучше в нее не соваться, пока тьма сама тебя не окутает. Изнутри изучать проще, чем ломиться снаружи.
Фабиола неожиданно всхлипнула, развернулась и ударила меня кулаком в бедро!
Вполсилы ударила, в здоровое бедро, конечно, а не в больное, но все равно – больно!
– Что ты молчишь?! – истерично закричала принцесса. – А?!
Она явно была на грани срыва. Ее грудь ходуном ходила от тяжелого дыхания, словно она только что марафон пробежала, щеки раскраснелись, глаз так и метал молнии. Но меня этим не пронять. Я видел достаточно женских истерик и по опыту знал – чем серьезнее причина для истерики, тем проще перевести разговор в конструктивное русло.
– В таком тоне я не намерен с тобой разговаривать. – сухо сказал я, едва удерживаясь от того, чтобы не поднять руки хотя бы к груди, а лучше – к голове. Все равно я от нее не смогу защититься, если она всерьез соберется мне бить. – Успокоишься – поговорим. А сейчас я хочу отдохнуть, ты, может, не в курсе, но больным людям, которые пострадали, спасая тебя же, нужен покой, а не истерики.
У Фабиолы была веская причина истерить – она моментально поникла и тихо всхлипнула. Но не заплакала. Отчетливо сжала зубы и глубоко вдохнула, загоняя слезы внутрь, не давая им пролиться.