Стрелок

Шабельников Игорь Федорович

Вообще-то Дружок не был псом – он был волком-мутантом. Но Ной подобрал его ещё щенком и воспитал, как собаку. Внешне он мало походил на волка, скорей – на помесь кавказца и алабая, только вот морда вытянутая и глаза умные, волчьи. Ростом он был с молодого телёнка – в холке, чуть ли мне не по пояс, а встав на задние лапы и положив передние на плечи, мог запросто заглянуть мне в глаза и лизнуть в нос. Чтобы избавить себя от таких «телячьих нежностей», я стал, сдерживая, трепать его по загривку.

Обнявшись со мной, Ной повёл меня в свой «ковчег». Запустив меня и собаку

в баржу, Ной закрыл дверь и заложил её металлическим швеллером. В барже ярко горела печка-буржуйка, благо в угле у Ноя недостатка не было. Конечно, старая угольная баржа была почти пуста, но на дне её трюма оставался ещё полуметровый слой угля. Ной уголь не жалел, утверждал, что на его век угля хватит. Я глянул на стол, на столе у Ноя стояли консервные банки и две бутылки виски, одна уже была наполовину пуста.

– Кучеряво живёшь, Ной, – сказал я, взяв в руки бутылку, – Джек Дениэлс, надо же!

– А, это на Складовск пожаловали амерекосы, – сказал Ной, разливая виски из начатой бутылки по кружкам.

– Американцы, здесь? – удивился я.

– Они самые, якобы киношники из «Нэшнел Географик». Оператор с камерой и три «ассистента», вооруженных до зубов мордоворота, причем, один из них негр. Вроде, как снимают фильм про Зону, – ответил Ной после того, как мы чокнулись и выпили.

– Якобы? – переспросил я.

– Вот, именно – ЦЭРушники поганые! Везде суют свой нос – и это им покажи, и то! Я их три дня по Затону водил, все аномалии показал, а им мало – покажи им ещё и аномалию Портал, – сказал Ной, разливая по кружкам остатки виски из бутылки.

– Показал? – спросил я, выпив и закусив из консервной банки какой-то рыбой.

– Нет, и ты не показывай, – сказал Ной закусив, а потом продолжил, – Я вывел их на логово снорков. Но снорков оказалось слишком много, нам с Дружком пришлось впрягаться в помощь «ассистентам». Эти бутылки – благодарность за спасение, сверх оговорённой платы. Давай прикончим и вторую. Ну, я им тогда и сказал, мол, это ещё цветочки, дальше будет труднее. И амерекосы забздели, решили вернуться.

– Подожди, подожди. Что значит – «и ты не показывай»? – спросил я.

– Ну, ты же у меня заскучаешь, уйдешь на Складовск! А там эти – ищут проводника в Мертвый город. Не показывай им Портал, – сказал Ной, открывая вторую бутылку.

– Не покажу, – заверил я.

– Меченый, а у тебя-то как, просветление башки не наступило? – спросил Ной.

– Ной, ты это о чем? О моей памяти или об обретение твоей «истинной веры»? – спросил я. Сам подумал: «Опять у Ноя едет крыша, опять начнёт проповедовать».

– Одумайся, Меченый, память – это лишь твоё наказание, а я – о Вере! – сказал Ной.

– Ной, ты же сам говорил, что новый «всемирный потоп» наступит весной. Время ещё есть. А к весне я, точно, прозрю, и приду на твой «Ковчег». А сейчас давай выпьем.

9. Завод Юпитер (Ведьмак)

Проснулся я довольно поздно, казарма уже была пуста. Хотя, какая это казарма, ни тумбочки, ни дневального, так, ночлежка с нарами для сталкеров. И оборудована «казарма» в бывшей камере

хранения в подвале станции, даже табличка над дверью сохранилась – «Камера хранения». Впрочем, и на том спасибо. Плату за ночлег яновцы со сталкеров не брали. А вот на кормёжку и патроны надо было зарабатывать. Именно поэтому я вчера принимал участие в операции долговцев по зачистке территории в районе Лесопилки.

Поднялся, сходил в туалет, почистил зубы, умылся. Глянул в зеркало. Жаль, что на лице у меня не растет щетина, она могла бы хоть немного скрыть рубцы и шрамы.

– Ну и рожа у тебя, Шарапов! – сказал я своему отражению в зеркале.

Поднялся из подвала в главный зал станции, направился в буфет. Буфет был тоже почти пуст, только в дальнем углу сидели Док и долговец по кличке Штык. Получив у буфетчика тарелку перловой каши, сухари и стакан чая, я направился к столику Дока и Штыка.

Кивнув Доку и Штыку в знак приветствия, уселся за их столик. Не успел я приступить к своей каше, как из-под потолка на соседний стол слетел Карлушка. Где-то там, на балках, поддерживающих люстру, Карлушка организовал себе гнездо-схрон. Туда он и стаскивал уворованные мелкие, в основном, блестящие, вещи. Я глянул на Карлушку, он готовился перепорхнуть на наш стол. Вдруг он каркнул и, громко хлопая крыльями, взлетел обратно к себе в гнездо. В чём дело? Я оглянулся, по буфету шёл Комбат.

– Ведьмак, до чего же и умная вражина, твой Карлушка. Сам освоил главную солдатскую премудрость: «Держись поближе к кухне, и подальше от начальства», – восхитился Штык.

Видать, Комбат расслышал реплику Штыка, он повернул и подошёл к нашему столу.

– Ведьмак, сделай клетку и посади этого «умника», Карлушку, под домашний арест, он сегодня опять пытался спереть мою бритву, а когда я его шуганул – он меня обматерил, – сказал комбат.

– Комбат, ну что я могу сделать, Карлушка – дитя природы, сталкерский инстинкт у него в крови, – сказал я.

– Я же говорю, клетку сделай, иначе, если Карлушка, всё же, уворует мою бритву, я прикажу судить его за кражу военно-полевым судом и расстрелять перед строем, – то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Комбат, развернулся и ушел по своим делам.

– Н-да, надо действительно что-то делать, Карлушка расхабалился сверх всякой меры. А Комбат может учудить такую шутку – прикажет, и Карлушку расстреляют. Где достать проволоки для клетки? – сказал я.

– Ведьмак, в красном уголке на третьем этаже в административном здании завода Юпитер валяется здоровенная клетка от попугая. Я думаю, Карлушке она будет в самый раз, – сказал Штык.

– Отлично! Надо сходить за клеткой, – воскликнул я.

– Опасно и далеко, – с сомнением сказал Док, – Может, лучше у каптенармуса поспрошать проволоку.

– У каптенармуса снега зимой не выпросишь, не делать же клетку для Карлушки из колючей проволоки. А если выйти прямо сейчас, то до вечера как раз обернусь. И на заводе не опаснее, чем возле станции – на прошлой неделе мы там зачистили территорию, – сказал я.

– Ведьмак, насчет снега – на улице как раз выпал снег, – сказал Штык.