Стрелок

Астахов Евгений Евгеньевич

— Егерь, ты совсем конченный?! — взрывается Нако. — Зачем ты её провоцируешь?!

— Потому что я не боюсь её и не собираюсь ходить перед ней на задних лапках. Она считает, что имеет право судить меня. Что ж, а я считаю, что имею право судить её. Обладая силой Суперновы, она добилась ровно нихера. И вместо того, чтобы пытаться одолеть Сопряжение и того, кто стоит за ним, или хотя бы разбираться со всякими психами, нашла себе удобное оправдание. Она сломалась.

Мэтт

кивает, а я продолжаю:

— Иногда нужно получить поджопник, чтобы посмотреть на свою жизнь по-новому. Может, получится какой-то толк.

— Самоубийца, просто самоубийца, — качает головой полицейская.

— В словах Егеря есть здравое зерно, — подаёт голос Ребекка. — Исходя из рассказа Новы, выбранная ею миссия — не более, чем попытка упорядочить творящийся хаос и вернуть хоть какой-то смысл в собственную жизнь.

— Ну хоть ты-то не начинай, — вздыхает Иктоми.

— Ладно. Первое, держите-ка ваши трофеи. Разберите их между собой на досуге, только не здесь. Можете использовать, можете продать. Дело ваше.

Я выкладываю на стол несколько Экстрамерных хранилищ с вражеской экипировкой.

— Второе, я переезжаю во Фритаун. Буду рад увидеть вас там. Третье, следующие 36 часов буду недоступен, займусь прокачкой параметров. Если что случится, я рассчитываю на вас.

Николай и Ребекка кивают. Мэтт демонстрирует вскинутый большой палец, на конце которого вспыхивает огонёк. Пижон. Накомис выглядит задумчивой и молчит.

Попрощавшись, оплачиваю счёт у барной стойки и покидаю заведение. Под ногами скрипит снег, и через минуту шум усиливается. Обернувшись, нахожу взглядом индианку, которая резво догоняет меня.

Замираю, и та, поравнявшись со мной, спрашивает:

— Можем поговорить?

— Мы только что языками чесали, но ладно. Пошли.

Возвращаюсь в свой пустой бывший дом. Ближайшее место, где нам не будут мешать. Захожу внутрь и включаю искусственный свет на самое минимальное значение, лишь бы разогнать темень.

* * *

Накомис неуверенно ступает внутрь чужого жилища и замирает у стены, сцепив руки.

— Объясни мне, что с тобой происходит? Ты ведь чуть не погиб в Париже, так?

Егерь оборачивается, и усталая улыбка искривляет его губы.

— Ну, у меня всегда был талант к выживанию.

— Верно, но это не значит, что я не буду за тебя волноваться.

Накомис сползает вдоль стены и, сев на голый пол, вытягивает ноги, после чего делает приглашающий жест. Лидер Десперадос нехотя присаживается рядом.

— Шутки шутками, — говорит девушка, — но… ты ведь до сих пор так и не использовал Регрессию, не так ли?

Когда он впервые рассказал об этой способности, она даже не поверила, что такое вообще возможно. Хотя в этой новой

сумасшедшей реальности, всё перевернулось с ног на голову.

Её собеседник хмурится, будто хлебнул уксусу, и отвечает:

— Ладно-ладно, подловила. Нет, я не использовал эту штуку.

Иктоми придвигается к нему. Её голос мягок, но настойчив:

— Почему нет? Это ведь твой спасательный трос, твоя сила. Почему ты не активировал её, когда был так близок к смерти?

Егерь устало вздыхает и проводит рукой по взъерошенным волосам.

— Послушай, всё не так просто. Она стоит слишком дорого, а мне нужна аркана для других целей. Я не могу просто слить миллион на…

Накомис наклоняется к нему, замирая в считанных сантиметрах от его лица.

— Что происходит на самом деле? Зачем эти отговорки?

Осознание пронзает её разрядом молнии.

— Твою мать… ты пытаешься покончить с собой. Вот почему ты не используешь собственную силу, чтобы спастись. Вот почему ты провоцируешь эту чокнутую Нову. Постоянно лезешь в самое пекло без оглядки. Рискуешь так, словно у тебя есть второй шанс, а по факту намеренно игнорируешь его. Почему? Почему?! — стиснув его руку, повторяет девушка.

Егерь разрывает зрительный контакт. Закинув голову к потолку, он молчит и, наконец, отвечает на пределе слышимости:

— Потому что иногда я сомневаюсь, заслуживаю ли я жизни.

Сердце Накомис пропускает удар. Протянув руку, она нежно поворачивает его лицо к себе.

— Это из-за твоего брата?

— Если бы я был там, если бы не оставил его одного, он остался бы жив. Каждый раз, когда думаю о том, чтобы активировать эту штуку, какая-то часть меня задаётся вопросом, не обманываю ли я судьбу. Не лишаю ли я себя возможности всё исправить. Расплатиться за то, что подвёл Лёшку.

— Это неправда. Слышишь?! Неправда! — убеждённо повторяет Иктоми. — Ты никого не подводил. Чёрт, да ты спас столько людей. Благодаря твоей силе десятки жизней не оборвались в пасти какой-нибудь твари. Просто подумай о том, как он тобой гордится.

На губах Егеря мелькает тень горькой улыбки.

— Я не могу представить себе эту боль, но пойми, как бы ты себя не терзал, брата это не вернёт. Использовать силу для спасения себя — это не обман судьбы. Ты заслуживаешь жить, и ты не обязан справляться со всем в одиночку.

Она ощущает, как её ладонь обхватывают и мягко сжимают. Приободрившись, девушка продолжает:

— Ты живёшь не только ради себя. Ты живёшь ради людей, которые на тебя рассчитывают, в том числе и ради меня. Ты живёшь ради брата, который ушёл слишком рано. Ты живёшь ради всех, кого мы потеряли.

Накомис видит, что её слова достигают цели. Напряжённые плечи Егеря понемногу расслабляются. Холод отступает.

— Спасибо, Покахонтас. Я постараюсь это запомнить.

— Башку откручу, ей-богу!