Стрелок
Шрифт:
Вернувшись к костру и выпив две кружки кофе, почувствовал себя практически в норме и, прикинув, что время еще имеется, слегка пнул напарника: иди, мол, искупайся. Павел, несмотря на кофе, с трудом боролся со сном. После тяжелого перехода шести часов сна оказалось маловато.
Волшебный пендель возымел действие, и Павел, оторвав пятую точку от груды сушняка, на которой устроился, поплелся к ручью. Через пару минут из оврага донеслись сдавленные ругательства, четко указывающие на то, что Павел в точности повторил ошибку напарника. Оставалось только подождать, пока злобно фыркающий и похожий на рассерженного кота аспирант выберется наверх, и сунуть ему в руку еще одну кружку дымящегося кофе. Еще через минуту боеспособность маленького отряда была
Времени у них, как оказалось, еще в избытке, дома сообщили только ориентировочный период прохождения поезда, в результате напарники пропустили два состава, идущие в требуемом направлении, но не имеющие к интересующему их абсолютно никакого отношения. Вначале шел паровоз, тащивший за собой платформы, на которых стояли в хлам разбитые танки, видимо, тащили на завод то, что не смогли отремонтировать в условиях фронтовых мастерских. Судя по тому, что танки напоминали скорее груды металлолома, а не грозные боевые машины, восстанавливать их, скорее всего, не будут, отправят в переплавку. Оставалось только испытать лишний раз гордость за предков, так размолотивших до зубов вооруженного врага.
Второй эшелон оказался чуть длиннее, состоял из теплушек с зарешеченными окнами. В некоторых виднелись люди, и Павел немедленно предположил, что это или пленные, которых везут в концлагеря, или гражданские, которых вывозят на работы в Германию. Александр лишь пожал плечами и ничего не ответил, не было настроения обсуждать эту тему, слишком уж мрачная.
В сторону фронта за это время прошли целых три состава: два набитые солдатами, один – танками. Причем танки несколько… э-э-э… не соответствовали официальной исторической версии. Иными словами, официально немцы использовали в качестве основной ударной силы Pz III и Pz IV с короткоствольной пушкой, однако те «четверки», которые стояли на платформе, были уже с длинноствольными орудиями, которых теоретически на них в этот период не устанавливали вообще. Это объяснил подкованный в вопросах истории Павел, хотя Александр, по роду деятельности интересовавшийся оружием и всем, что с ним связано, невооруженным глазом видел разницу.
Еще проезжали верхом патрули с собаками – проверяли, видать, насыпи на предмет мин. Оба раза парни напряглись, но тревога была ложной – аэрозоль, который Александр распылил на месте установки мины, надежно прятал его следы от собачьего носа, от людей же он замаскировал место закладки достаточно тщательно. Сами мины собаки унюхать не могли – в этом полковник его заверил, оказалось, не соврал. В результате к моменту, когда показался тот самый санитарный поезд, они окончательно успокоились и даже чуточку расслабились. Лежали себе, разговаривали. Точнее, Павел, в котором проснулась любознательность, спрашивал, а Александр, соответственно, отвечал.
Почему-то Павла очень интересовало, чего Александр хочет от жизни, и никак не мог взять в толк, как можно жить такими приземленными мечтами. Дом, не квартира в напоминающей улей многоэтажке, а свой дом, семья, дети… Когда он в ответ описал свои мечты, киллер с трудом удержался, чтобы не покрутить пальцем у виска. По его мнению, у парня все еще детство в заднице играло, раз его столь откровенно тянуло совершить что-то великое, оставить, так сказать, след в истории. Ну, его дело, конечно, подобные загибы, как считал Александр, имеют свойство проходить со временем.
А еще Павел был в шоке от того, что его напарник практически ни на кого не обижается. Когда он поинтересовался, тот, перевернувшись на спину и мусоля между зубами травинку, пояснил:
– Понимаешь, Паш, тут есть один нюанс.
Павел лишь головой покрутил, не вполне, видимо, соглашаясь с его доводами, однако промолчал. А тут и поезд, который они ждали, показался. Они уже приготовились к работе и были уверены, что все пойдет так, как надо. А зря.
В самый лучший план может внести коррективы нелепая случайность. В план, слепленный на живую нитку, ей вмешаться еще проще. Сейчас как раз тот случай, проехал разъезд, показался состав, и… к дороге выскочили трое мужиков, одетых разномастно и не слишком опрятно. Нет, их одеждам далеко по уровню безобразия до вошедших в последнее время у молодежи в моду джинсов «трое с…ли – я ношу», но все равно чувствовалось, что одежонка знавала лучшие времена.
Впрочем, именно одежда незваных гостей занимала сейчас Александра в последнюю очередь. Гораздо хуже то, что эти трое принялись в лихорадочном темпе устанавливать собственный заряд. И установили ведь, подожгли бикфордов шнур и бросились к лесу, только время горения явно не рассчитали, потому что взрыв произошел, когда паровоз был как минимум в полусотне метров от него. Естественно, машинист постарался остановиться. Даже если на паровозе были не немцы, а местные железнодорожники, мобилизованные захватчиками, лететь под откос им вовсе не улыбалось. Скорость невелика, реакция у тех, кто вел состав, хорошая, так что остановился поезд вовремя. А дальше начался беспредел.
Из вагонов начали бодро выпрыгивать солдаты, видимо, охрана поезда. По ним хлестнула пара автоматных очередей, однако фрицы оказались не робкого десятка, моментально залегли, используя в качестве бруствера насыпь и прячась за колесами вагонов, и принялись густо пулять в ответ. По мнению Александра, нападавшим надо было срочно отступать, засада не удалась, поезд с рельсов не сошел, эффект внезапности утерян. Вдобавок немецкие солдаты кто угодно, но не дилетанты, воевать их учили качественно, а среди партизан вряд ли много представителей регулярной армии. Наверняка такие есть – окруженцы или бежавшие из плена, но явно не все. Плюс ко всему, судя по плотности огня, у партизан или проблемы с боеприпасами, или их попросту мало. Надо делать ноги, к тому же с санитарного поезда много не возьмешь даже в случае весьма сомнительного в нынешнем раскладе успеха. Однако партизаны – то ли очень смелые, то ли крайне глупые – продолжали упорно обстреливать состав. Немцы в атаку подниматься не стремились, явно подозревали возможную засаду. К тому же время работало на них. Подойдет еще один поезд, окажется в зоне слышимости очередной разъезд, и все, пишите письма. С ближайшей станции отправят на помощь солдат и размажут партизан тонким слоем по ближайшему осиннику.
Трудно сказать, понимали это партизаны или нет, но Александр находиться в непосредственной близости от места боевых действий совершенно не хотел. Толкнув локтем напарника, он скомандовал:
– Валим отсюда. Быстро!
– Но…
– Какое на хрен но? Валим, пока нас не зацепило. Все, ничего мы уже больше не сделаем.
Павел хотел, наверное, возразить, но, увидев злое и сосредоточенное лицо Александра, живо передумал и, извиваясь, как ящерица, пополз в лес. Александр двинулся за ним, и вовремя, обернувшись, он еще успел увидеть, как из стоящих в конце состава вагонов начали выпрыгивать немецкие офицеры, и тут же, не теряя времени даром, разворачивать фланговую атаку на партизан. Все, ничего хорошего тех больше не ждало, и напарникам стоило оказаться как можно дальше отсюда, чтобы не попасть под раздачу.