Стрелы гламура
Шрифт:
– Одни меха в голове, – пробурчал Федор, разливая чай по чашкам. – «Я храбрый заяц, все о’кей! Возьмите зайца на хоккей!» Или вот еще: «Заяц не боялся ни бури, ни волка».
– «От этого зайца не было толка!» – высказала свою мысль Светка, видимо, намекая на что-то интимное, и засунула в рот мужу баранку.
– «У зайца есть ушки на маленькой макушке», – поднапряглась Вика, боясь, что супруги поссорятся.
– Ну надо же! – обрадовалась Светка. – Ты не только красавица, но и умница.
– «Ушки на макушке», – заметил Федор, проглотив баранку практически целиком, – плагиат.
«Она что, его не кормит?» – засомневалась
Когда баранки закончились, он принес из кухни варенье и колбасу.
– «Белая мордочка, ушки торчком, бегаю быстро серым бочком», – выдавала перлы Смирнова, в школьные годы с трудом читавшая по слогам.
– Что это за разноцветные калеки? – изумился супруг. – Ты с себя пример не бери!
– Ах так?! Тогда возьму с тебя, – заявила Светка, над которой в этот день явно летала муза. – «Под заячьим хвостом заплата, плакала моя зарплата!»
– Ты забыла про аванс! – заявил кормилец. – Уж лучше так: «Сижу под елкой грустно-грустно, ну где же ты, моя капуста?»
– Все на деньги переводит, как пенсионер, – съязвила Светка, подмигивая Виктории. – «В кармане зайца пистолет, отдай-ка деньги, старый дед!»
Ростик появился в комнате вместе с колбасой, до этого он отсиживался на балконе, занимаясь любимым делом. Поняв, что тетка не собирается на него жаловаться, а даже, наоборот, улыбается ему, он осмелел, и его лицо вновь приняло довольное выражение. Видно, все цветочные горшки были уже пусты.
– Ну?! – спросила Светка сына. – Что тебе больше всего понравилось: ерунда, что папа сочинил, или мамины стихи?
– «Свежий вид и белый цвет – лучше зайца в мире нет!» – глядя на задумавшегося мальчишку, продекламировала Виктория. Тот ухмыльнулся и решил примирить всех:
– Я храбрый заяц в белой шубе, в моем кармане пистолет. Лучше зайца в мире нет, сижу под елкою с капустой. – Ростик, гордый тем, что все запомнил правильно, схватил со стола кусок докторской колбасы и скрылся на балконе.
– Это ты виноват! – трагически произнесла Светка, обращаясь к мужу. – К нему пристает только негатив! Ребенок берет с тебя дурной пример.
– Пойду посмотрю, как он там, – сказала Виктория и, не дожидаясь взаимных обвинений супругов, прошла на балкон.
Малыш нисколько не огорчился, что его не похвалили, он ковырял лопаткой остатки песка и изображал из себя сеятеля.
Виктория, громко пожурив его для приличия, присела на корточки рядом с ним и занялась наблюдением. Она как чувствовала: картинка одиноко восседающего за письменным столом мужчины сменилась более яркой. Теперь он сидел не один – рядом с ним, согнувшись в совершенно неприличной позе, стояла женщина. Из-за ее позы лица не было видно, но Виктория поняла, что так бесстыдно могла себя вести только сороконожка. Нахалка покачала толстой попой из стороны в сторону прямо перед самым носом Славика, потом переместилась под его стол. Виктория ойкнула и закрыла мальчишке глаза. Детям, как говорится, до шестнадцати лет на это смотреть не полагается. А у Светки ребенок и так растет хулиганом. Сама же она глядела в оба глаза и жалела, что не страдает дальнозоркостью. Славик встрепенулся, как гнедой жеребец, и откинулся в кресле. Вот он, кто есть на самом деле! Сексуальный маньяк! Ходит по воскресеньям на работу для того, чтобы заниматься в своем офисе черт-те чем. Немудрено, что именно он оказался
– Тетя! Дядя! – возопил малыш, кусая Виктории руку и показывая на противоположный дом.
– Тише, – зашептала та, тряся перед собой раненой конечностью, – ничего особенного. Подумаешь, тетя и дядя, зато мы с тобой будем партизанами. Сиди тихо и подглядывай.
– Так поступают настоящие партизаны? – заинтересовался малыш.
– Так, – сказала Виктория и обнадежила его, – но иногда они, когда их особенно допекут, взрывают все на своем пути. Будешь хорошо себя вести, и мы тоже кого-нибудь подорвем.
Сороконожка недолго поерзала под столом и вылезла оттуда с мусорной корзиной. Виктория изумленно разглядывала, насколько это позволяло расстояние, мусорную корзину. Так, ничего особенного в смысле секса, корзина как корзина. Может, в ней хлыст и наручники? Сейчас Славик скинет пиджак, и эта баба начнет с ним заниматься мазохизмом. Женщина разогнулась, и Виктория увидела ее лицо. Эта баба не была похожа на сороконожку. Та была, по крайней мере, довольно симпатичной, а эта – вся такая понурая, блеклая, в синем халате. С пылесосом в руках. Корзина исчезла, в руках женщины появился длинный шланг от пылесоса.
Виктория не поверила собственным глазам. Женщина убирала комнату, а не занималась черт-те чем с мужчиной. Тот вообще не обращал на нее никакого внимания, как только она вылезла из-под стола, снова уткнулся в свои бумаги. Получался какой-то диссонанс, чего-то не хватало. Виктории снова захотелось подскочить к нему и растрясти хорошенько этого пройдоху, выбив из него все признания. Она задумалась: может быть, стоит повторить эксперимент с Мариной и Виноградовым?
Если этот Славик один раз попался на удочку, пусть даже и не на ее, то вполне возможно, он зацепится за крючок дважды.
Но на этот раз рыбаком станет она, а не Виноградов. Тем более в таком превосходном виде, в котором она ходит сегодня. Не пропадать же такой красоте! Мужчина в офисе встал и собрался уходить. Вика как старший партизан приказала Ростику неотрывно следить за окружающей обстановкой и, если что, сразу ввести ее в курс дела и кинулась прощаться со Светкой.
– Ты куда? – удивилась Смирнова. – Мы толком ни о чем не поговорили.
– Зато придумали хорошие стихи. – Вика поцеловала ее пухлую щеку.
– Да, – согласилась та, – талант не зароешь.
Назаров вышел из офиса и направился к своему автомобилю, когда в него со всего маху врезалась какая-то красотка. Подумав о том, что Алиса вернулась для того, чтобы помочь ему с отчетом, он повернулся ей сказать, что уже все проверил сам, и обомлел. Красоткой оказалась не Алиса, но этого было мало, в него врезалась девица, чем-то отдаленно напоминающая продавщицу обувного магазина, с которой он случайно переспал в гостинице. Только эта девица была совершенно другой. Взъерошенный, напыщенный «гламур» отскочил от него, как мячик от стенки, и тряхнул головой, как бы приходя в сознание. Из волос посыпался песок, угодивший ему в глаза. Назаров чертыхнулся и полез в карман за носовым платком. Девица фыркнула и сказала ему какую-то гадость, она потонула в потоке автомобильного шума, и Назаров не нашел ничего лучшего, чтобы переспросить, а что она такое сказала. Та ответила что-то невразумительное. Ему показалось, что она назвала свое имя, и он представился.