Стригунки

Великанов Владимир Феодосьевич

Собрав посуду, мать неожиданно сказала:

— Я, Валя, премию сегодня получила. Сходи-ка ты в кино. Давно я тебя деньгами не баловала. — И, взяв сумочку, она дала ему ту самую десятку, которая недавно уже побывала в его кармане.

Валька зажал бумажку в кулаке и, чего уже давным-давно не делал, расцеловал мать.

— Я побежал в кино, мамочка! — крикнул он и вмиг скрылся за дверью.

Когда минут через десять пришел Рем, он был немало удивлен, узнав, что Валька ушел в кино один.

Глава сорок пятая

Наконец

наступил день, когда ребята закончили монтаж всех пятидесяти кирпичей, теперь можно было складывать опытную печь. Коля Никифоров заявил, что и эту работу они сделают сами. Однако на этот раз Иван Дмитриевич от услуг ребят отказался.

— Нет уж, братцы. Что вам не под силу, то не под силу, — сказал он. — Сходи-ка, Василий, за Савельичем. Он печник. Пусть-ка стариной тряхнет.

Сосед Савельич сначала отказался складывать печь, но, узнав о помощниках, согласился.

Кирпичи были сложены под кроватью Ивана Дмитриевича. Старый печник нагнулся, достал один кирпич и, увидев, что все пустоты начинены какими-то железками, а кирпич обмотан проволокой, возмутился:

— Да что ты, смеешься, Иван Дмитриевич? В жисть из такого кирпича печей не клал. Баловство какое-то!

Фатеев улыбнулся.

— В том-то и весь интерес, Савельич. Ни одному мастеру не привелось из такого кирпича печей складывать. Это же чудо-печка будет! Обрати внимание: у каждого кирпича есть по два металлических крючочка. Крючочки одного кирпича надо в определенном порядке соединять с крючочками другого.

Савельич положил кирпич на стул и решительно сказал:

— Нет, нет, уволь, хороший человек!

Ребят возмутил отказ печника.

— Да вы, дядя Савельич, послушайте, что это за кирпичи, — сказал Коля. — Это же электрические кирпичи! Они ток дают!

— Еще и электрические! Да зачем же из них печь складывать? Нет уж, нет! — качал головой Савельич.

— Покажите ему, ребята, покажите! — подзадоривал Иван Дмитриевич. — Пусть старик знает, что мы ему не какую-нибудь, а научную работу предлагаем.

Савельичу продемонстрировали электрический кирпич. Птаха тоже никогда не видел, как кирпич дает электрический ток.

— Вот так штука, елки зеленые! А я-то думал, так, для развлечения дяди Вани работаем, — сказал Миша. — Ведь правда! Этакая чертовщина — кирпич да железки — и вдруг электричество! Ну, вы, Иван Дмитриевич, Ньютон. Это точно. За такое изобретение премию сто тысяч дадут! Как пить дать!

— Ньютон, говоришь? — засмеялся Фатеев. — Ньютон механикой занимался.

— Ну, это все равно, — Птаха приблизился к кирпичу и заметил: — А кирпич вроде мой. Я делал!

Лампочка, словно огонек, раздуваемый ветром, разгоралась все сильнее. Ее яркий свет уже поборол багряное излучение спирали электроплитки и вырвал из темноты озадаченное лицо Савельича.

— Да ты, Фатеев, колдун! — покачал головой старый мастер. — Сроду такого не видывал. Выходит, и от печки электричество будет?

— Будет.

— Ты скажи!

Плитку выключили

и зажгли свет. Савельич достал из-под кровати еще один кирпич и с уважением стал рассматривать затиснутые в пустоты термобатарейки.

— Скажи на милость! — приговаривал он.

После демонстрации кирпича Савельич согласился складывать печь.

Несколько дней в квартире Фатеевых продолжались строительные работы. Посреди комнаты появились корыто с глиной, ведра, лопатки. Из дырки, которая осталась в потолке от старой трубы сломанной Савельичем печки, тянуло холодом.

Около Савельича, как только кончались занятия в школе, начинали вертеться ребята. Им казалось, что печник забывает соединить электрические проводнички кирпичей. Беспокоились они не напрасно. Дважды такие грехи за Савельичем уже были замечены. Чтобы быть уверенными, что, после того как печь будет готова, электрическая цепь окажется в исправности, Иван Дмитриевич поручил ребятам время от времени специальным пробником, состоящим из батарейки и вольтметра, проверять отдельные участки цепи.

Больше всех волновался Коля. Вооружившись проводками — концами пробника, он то и дело лез под руку Савельичу, вызывая недовольство печника. Стрелка вольтметра неизменно вздрагивала и как бы говорила: «Все в порядке, цепь есть».

Печка росла. Она тянулась к потолку, затем ее труба забралась в потолочную дырку и высунулась из крыши.

Началось томительное ожидание: перед испытанием печка должна была высохнуть. Ребята перекололи не меньше пяти кубометров дров, а Иван Дмитриевич все не разрешал разводить в печи огонь.

— Подождите, не горячитесь, — говорил он.

Наконец Фатеев разрешил ее затопить.

Дров ребята не жалели, огонь в печке бушевал.

Иван Дмитриевич распорядился достать из чемоданчика вольтметр и амперметр, попросил подтянуть к его кровати провода, идущие от печи.

Ребята сгрудились около Фатеева. Иван Дмитриевич подключил провода к вольтметру. Стрелка не шелохнулась.

— Вы, дядя Ваня, подключили плохо! — вырвалось у Никифорова. — Контакта нет!

Дрожащими руками Фатеев закрутил концы проводников вокруг клемм вольтметра.

Стрелка была неподвижна.

— Наверно, концы окислились, — предположил Мухин, хотя было прекрасно видно, что они зачищены до блеска.

Иван Дмитриевич вздохнул.

— При чем тут концы? — сказал он. — Был бы в цепи ток, меня бы так тряхнуло! Самое главное, что нет тока. Просчитался, товарищ Фатеев.

В комнате стало тихо-тихо. Только слышалось глубокое, взволнованное дыхание собравшихся вокруг постели людей да гудение огня в печи.

Коля схватил Фатеева за руку.

— Дядя Ваня, она должна работать! — воскликнул он. — Должна! Наверно, провод оборвался.