Стриптиз на гонках
Шрифт:
Винсент вытащил свое грузное тело из машины и, пыхтя от затраченных усилий и от жары — несмотря на почти тропические восемьдесят градусов [4] , он был в черном костюме, — зашагал к моему дому.
— Вовремя убрался этот коп, — сказал он, отдуваясь. — Еще немного, и у меня бы бензин кончился. Тогда бы мне здешняя мелюзга все покрышки изрезала, если не поснимала. Господи Иисусе, Пречистая Дева и все святые, ну и жарища!
Винсент воровато оглянулся и, кажется, даже принюхался, пытаясь прикинуть, что тут происходило и кто кому что сказал. Затем, не спросив разрешения,
4
Примерно 45 градусов по Цельсию.
— Как, Кьяра, у тебя тут ничего нет! Какая-то минералка и фруктовый салат! Что за дела?
— Знала, что ты придешь, вот и припрятала все, что получше, — съязвила я. — Ты зачем пришел: поесть или поговорить? — В случае с Винсентом было трудно отделить одно от другого.
— Ага, нашел. — Винсент наконец нагнулся достаточно низко, чтобы заметить пиццу.
— Не стесняйся, будь как дома, — сказала я, но мой сарказм пропал даром.
Поставив тарелку с едой в микроволновую печь, Винсент приступил к делу.
— Кьяра, я давно работаю в этом бизнесе и не потерял ни одной танцовщицы.
Он замолчал и медленно покачал головой. Я знала, что он слегка согрешил против правды: в свое время навела кое-какие справки и выяснила, что босс занимается нашим бизнесом не больше пяти лет — именно пять лет назад он перебрался в Панама-Сити и открыл клуб экзотических танцев. До того как переехать во Флориду, он жил в Майами и работал на своего отца, мелкого букмекера и торговца подержанными машинами. Клуб “Тиффани” был первой попыткой Винсента открыть самостоятельное дело, но он не хотел, чтобы мы догадывались, как мало он знает о стриптизе. Если бы кто-то попытался оспорить его авторитет, он бы напыжился, а потом попал впросак и ради того, чтобы сохранить лицо, вполне возможно, мог сделать что-нибудь необдуманное. Этого я хотела меньше всего, потому благоразумно промолчала.
— Ах, Кьяра, — вздохнул он, — она была прекрасна! Винсент достал горячую тарелку из микроволновой печи и осторожно перенес на стол.
— Человек не должен умирать таким молодым. — Его голос дрогнул, отчасти от переполнявших его эмоций, отчасти оттого, что в пицце было слишком много перца. — Но ведь они не отнесутся к этому всерьез, как мы, правда, Кьяра?
У меня засосало под ложечкой от неприятного предчувствия. Винсент явно гнул свою линию, и я подозревала — то, что он скажет дальше, мне не понравится.
— Да, Винсент, это нехорошо, — осторожно согласилась я.
— Копы наверняка замнут это дело, потому что Руби была танцовщицей и все такое. Если в газетах поднимется шум, ничего хорошего из этого не выйдет. Начнут говорить, что, мол, молодая девушка ввязалась в опасное занятие, выставляла себя напоказ, и вот чем все кончилось. Ты ведь понимаешь, к чему это приведет?
Я кивнула.
— Станут говорить, что нечто в этом роде обязательно должно было случиться, что в этих танцклубах полным-полно уголовников. Глазом моргнуть не успеешь, как очернят весь наш бизнес. — Винсент вошел в раж, у него на щеке задергался мускул — так всегда бывает, когда босс приходит в возбуждение. Его подбородок был измазан красным соусом. — Что будет дальше? Я тебе скажу. Про Руби забудут, а “Тиффани” закроют к чертовой
Его голос не понравился Флафи, она зарычала и прибежала на кухню.
— Винсент… — начала я, но продолжать не стала. Босс снял темные очки, а это было верным признаком того, что предстоит длинная тирада.
— Это не дело, Кьяра, так не должно быть!
— Не должно, — согласилась я.
— Значит, мы должны действовать, и действовать прямо сейчас.
Винсент перестал заталкивать еду в рот, отодвинул от себя тарелку и поставил на пол — для Флафи. Она сначала посмотрела на благодетеля с опаской, но потом решила отбросить осторожность и занялась пиццей. Зыбкий мир между Флафи и Винсентом базировался на системе взяток: в обмен на то, что Винсент подкидывал ей еду, моя малышка соглашалась его не кусать.
— Мы будем действовать по двум направлениям. — Винсент встал со стула и опять устремился к холодильнику. — Начать надо с подходящей ПДЛ.
— С чего?
Босс не ответил. Повернувшись к холодильнику спиной, он заглянул в буфет. По-видимому, он искал десерт.
— С публичной демонстрации любви, — пояснил он. — Мы все любили Руби, ее поклонникам нужно дать возможность выразить скорбь. Я имею в виду не только похороны, хотя там, конечно, мы тоже должны напомнить о себе. Я думаю, будет правильно в ее честь устроить в клубе нечто особенное, например, посвятить ей целый вечер или надеть траурные повязки на руки, как делают в армии.
— Может, задрапировать наши трусики черным, как полицейские драпируют щиты?
Снова мой сарказм не достиг цели: Винсент отыскал мои шоколадные запасы.
— Да, что-нибудь в этом роде, просто, но со вкусом. — Он набрал горсть шоколадных хлопьев и отправил себе в рот. — Что-нибудь такое, что показало бы, что мы скорбим, и одновременно напомнило, что у танцовщицы тоже есть сердце и свои принципы, до которых другим еще тянуться да тянуться. Улавливаешь мою мысль?
О да, я улавливала — даже слишком хорошо. Винсент пекся об интересах дела. Не поймите меня превратно, я думаю, боссу действительно было жаль Руби, но его самой большой любовью был клуб “Тиффани”.
— Перейдем ко второй части. — Винсент понизил голос на целую октаву. Аккуратно сложив уцелевшие лакомства, он повернулся ко мне лицом. В его глазах появилось ужасное выражение, я такого еще не видела, взгляд стал ледяным. — Вторая часть состоит в том, что мы должны найти ублюдка, который это сделал, и разобраться с ним. — Винсент выдержал паузу, его слова словно повисли в воздухе. Мне стало холодно, и я поплотнее запахнула халат. — Ты же знаешь полицейских, они не смогут найти этого гада так быстро, как мы. Как бы то ни было, мы должны ясно дать понять всем: “Тиффани”, то есть Винсент Гамбуццо, никому не позволит безнаказанно убивать своих танцовщиц!
До сих пор босс не сказал ничего, с чем я не была бы согласна. Мне только не нравилось, что он все время говорил “мы”, будто считал, что я обязана участвовать в его планах возмездия.
— Короче говоря, позвони кому следует, я тоже позвоню, а там посмотрим, чьи люди сделают эту работу быстрее!
— Винсент, — осторожно начала я, — боюсь показаться глупой, но о чем ты толкуешь? Кому я должна звонить?
Винсент метнул в мою сторону ледяной взгляд, означавший “смотри не вздумай со мной шутки шутить”, и снова надел темные очки.