Стриптиз в кино
Шрифт:
Наш чертов клуб находился сейчас во второй стадии.
Глава 28
Несчастья и на этом не кончились. Ничего не скажешь, ночка выдалась на диво!
Винсент больше не выпустил Кенди на сцену, и она устроила грандиозный рев, чуть не залила слезами всю раздевалку. Она так вопила, что на помощь были призваны Гордон и Бруно, а девушки заявили, что в таких нервных условиях не могут работать.
Положение осложнилось тем, что рыдания Кенди долетали до слуха зрителей, и один упившийся добросердечный летчик
У Винсента почти всю нашу рабочую ночь лицо было такого цвета, что я опасалась, как бы босса не хватила кондрашка, и орал он так, что сорвал голос. Я пыталась утешить его, говоря, что в конечном счете все к лучшему и то, что произошло у нас сегодня, начиная со взрыва, послужит дополнительной рекламой нашему заведению. В одиннадцатичасовых новостях уже говорили о нас.
— Это куда лучше, чем просто полминуты рекламы, — убеждала я его. — И к тому же совершенно бесплатно. Увидишь, завтра у нас будет не протолкнуться.
Он морщился, я сама не слишком верила в свои слова, понимая, что клуб попал в полосу невезения, если не сказать хуже.
Домой я уехала около трех утра, чувствуя себя так, словно отработала не обычные восемь — десять часов, а целые сутки. Все тело болело, настроение паршивей некуда, и хотелось одного: рухнуть на постель и спать… спать…
Однако я хорошо знала, что именно в такие ночи, когда ты измучена до предела и мечтаешь завалиться и моментально уснуть, сон не идет. Что-то ему мешает.
Так получилось и на этот раз.
Нет, Нейлора не было. Наверняка он был у себя в участке — писал всякие объяснения и донесения в трех экземплярах и отвечал на телефонные звонки. Но Флафи встретила меня на пороге и тихо радостно залаяла. Неплохо бы поесть, говорили ее глаза. Я вполне согласилась с этим и сделала нам обеим по бутерброду с холодным мясом.
В гостиной горел свет, карты лежали на столе в боевой готовности, бутылка отцовского кьянти зияла пустотой, и, судя по количеству мелочи возле места, где с вечера сидела Рейдин, мой брат не оказался в выигрыше.
Я услышала легкий храп — старушку Пат сморило прямо тут же, она уснула на софе. Да, у этих картежников и выпивох тоже была нелегкая ночь. Я надеялась, что хотя бы Рейдин добрела до своего трейлера и спокойно спит там, но ошиблась: послышалось шарканье шлепанцев, и соседка появилась на пороге. Сна у нее не было ни в одном глазу.
— У твоего брата, — заявила она, — два огромных недостатка. Он совсем не умеет играть в карты, это раз. И во-вторых, не умеет пить. Его сразу тянет в сон. Я недавно уложила его в постельку. А до этого он отдал унитазу большую часть того, что выпил. Я-то считала, что вы, итальяшки,
— Не стоит обобщать, дорогая, — ответила я. — Итальяшки тоже бывают разные. Ему надо было больше закусывать.
— Совершенно верно, — согласилась она, проходя на кухню и доставая кувшин с ореховым маслом. — Где у тебя содовые крекеры? И нож?
Старушка уселась на табурет, Флафи впрыгнула ей на колени, и я поняла, что мой сон накрылся.
— Ладно, — сказала я со вздохом, — вы победили. Поставила на стол печенье, выложила два ножа, открыла новую бутыль кьянти. После чего уселась рядом с ними.
Мы закусывали, я рассказывала о том, что сегодня произошло в клубе. Становится немного лучше, если превращаешь мысли в слова, — особенно перед теми, кого любишь и кому доверяешь. Хотя не скажу, чтобы Рейдин слушала, не сводя с меня глаз и раскрыв рот. Если она и раскрывала его, так для того, чтоб съесть очередное печенье и сделать еще глоток вина.
Но когда я закончила рассказ, она внимательно посмотрела на меня зоркими птичьими глазками и вздохнула. Потом сказала, еще раз вздохнув:
— Ты, девушка, видишь только то, что перед носом. Не можешь соединить два кольца, два конца.
— Посередине гвоздик, — машинально закончила я детскую загадку. — Что ты хочешь этим сказать?
Рейдин пристально смотрела в окошко за моей спиной.
— Видишь? — спросила она.
Я поглядела через плечо и увидела пустынную улочку, освещенную неярким фонарем.
— Нет, — ответила я. — Что там?
Флафи ответила мне глубоким горловым ворчаньем. Ее маленькое тельце сотрясалось.
— Наверное, фламандцы, — спокойно сказала Рейдин. — Они ночные твари. Змеятся вокруг тебя, парализуют мозг и душу. Ведь известно, для таких штучек ночь — самое подходящее время. А несчастная жертва не может понять, во сне это с ней происходит или наяву.
Я ощутила дикую усталость и хотела было прекратить бесполезный разговор, но мысли Рейдин, видимо, сделали уже положенный круг, и она вернулась в реальную жизнь.
— Как думаешь, Кьяра, — сказала она, — что общего у всех этих убийств или попыток убить?
Голос у нее был звонкий, ласковый и напомнил мне сестру Бонифацию, нашу школьную воспитательницу.
— Не знаю, Рейдин, — ответила я. — Очень хочу понять и не могу.
Она покачала головой, глядя на меня, как на ленивую ученицу, которая не знает даже родной алфавит.
— Слушай. Каждый раз, когда это случается, ты оказываешься где-то поблизости. Кто-то может даже подумать, что тут нечисто, что это твоих рук дело. Кто-то, только не я. — При этих словах Флафи благодарно лизнула соседке руку. — Те две девушки… — продолжала она. — Их убили не за то, что они чего-то кому-то не заплатили. В этом не было никакого смысла. И ведь потом рядом с тобой убивают мужчину, который вроде бы должен был наставить их на путь истинный… Разве в этом есть смысл? — Она снова покачала головой. — Никакого. Наконец, взрывают тачку твоего возлюбленного… Сложи один и два, девушка. Этого я сделать сейчас не могла.