Строение и законы Вселенной

Черкасов Дмитрий

Основой социального развития является повышение предсказуемости отношений индивидов на основе набора социальных законов (как сейчас говорят, «распределении прав и обязанностей между государством и гражданином на основе договора»), являющихся сепарирующими границами, преодолевая которые, гражданин затрачивает определенный ресурс (время, деньги), но получает дополнительные возможности восстановления ресурсов с профитом для себя. В выигрыше оказываются и гражданин, и государство. Например, повышая квалификацию, он увеличивает и производительность труда (физического, умственного), и оплату, получаемую за труд. Этим же объясняется парадоксальная, на первый взгляд, ситуация — экспоненциальный рост числа людей, исключаемых из процесса непосредственного производства — политиков, чиновников всех рангов, работников сферы услуг и развлечений и

т. д. Это происходит потому, что рост производительности труда пока еще опережает рост численности населения и отвлечения от производства. Социальные законы (регуляторы) реально зависят от изменения производственных технологий, запросов потребителей и многого другого (например, в Средние века в Европе критерием продвижения были умение танцевать, писать стихи и драться на дуэлях, что сейчас совсем не актуально); они являются достаточно объективными показателями развития социумов. Если «профит» от таких законов отсутствует или отрицательный, то либо закон, либо социум перестает существовать.

Такие сепарирующие границы появляются как на официальном (государственном) уровне, так и стихийно (взятка в чиновно-бюрократических структурах), и граждане решают, как легче и дешевле им действовать.

Критерием любой социальной реформы (введением новой сепарирующей границы) служит просто ответ на вопрос: какие дополнительные услуги, удобства и др. будут у гражданина при введении данного закона? Например, при проведении жилищно-коммунальных реформ и планируемом повышении стоимости услуг (вода, тепло, электричество, приобретение нового жильн и т. д.) что получит каждый конкретный гражданин? Если параметры предлагаемых услуг остаются фактически прежними или их улучшение планируется через достаточно большой срок (годы, пятилетки, следующее поколение и т. д.) без конкретных законодательных гарантий (в случае несрабатывания реформы получения обоснованной компенсации) и права отказаться от участия в подобном «эксперименте» на любом этапе любому конкретному гражданину в одностороннем порядке, если отсутствует право обжалования действий государства (или выделенных им для этого административных структур) в суде или иных правомочных органах, то абсолютно ясно, что это — обман! Значит, реформа проводится в интересах увеличения доходов небольшой группы регулирующих этот процесс чиновников, перекупщиков, посредников (то есть не оформленной, но явно преступной группировки) или как насильственная конфискационная мера по очередному отнятию денег у населения.

Других вариантов нет!

Любая образовавшаяся социальная структура консервативна: она старается сохранять схему своего построения и функционирования без принципиальных изменений как можно дольше. При этом существующий порядок (феодализм, империализм, диктатура, капитализм, социализм…) провозглашается как абсолютная конечная цель социального развития, обеспечивающая наиболее полно и надолго счастливое существование человечества. Однако, к неудовольствию правящих слоев, сразу же после утверждения их порядка (обычно путем революции, контрреволюции, бунтам т. д.) активизируются и консолидируются его противники. Сначала это вызывает удивление и раздражение, потом начинаются попытки силового подавления. Когда основные силы власти направляются на подавление недовольства населения, а не на улучшение его жизни, происходит смена социальной системы, в том числе и достаточно мирными средствами. В работах по теории государства и права существует много объяснений причин и сроков смены социальных моделей развития, однако эти работы носят чисто качественный и весьма расплывчатый характер («верхи не могут, а низы не хотят жить по-старому» или что-то в этом духе), в них отсутствуют критерии, позволяющие объективно сравнивать социальные модели.

Методом, позволяющим выполнить объективный анализ социальных структур независимо от степени их экономического развития, численности, морально-этических, религиозных и других особенностей, могло бы послужить сравнение матриц законов — сепарирующих границ, в численном (цифровом) виде показывающее прирост материальной базы в денежном, производственном или ином выражении. Если качество улучшилось, величина прироста будет больше единицы, ухудшилось— меньше. Суммирование этих величин с учетом времени действия законов, числа граждан и других граничных условий позволит сделать достаточно объективную оценку качества жизни отдельного гражданина,

социума в целом и определить тенденцию к развитию или затуханию одной социальной модели по сравнению с другими. Подобный подход в некоторых случаях используется при анализе частных социологических вопросов, однако критерии разными авторами выбираются произвольно и их оценка по шкале «меньше — больше», «лучше — хуже» очень индивидуальна. Здесь есть широчайшее поле для исследований.

Вообще-то некоторый консерватизм, присущий социальному развитию, объективно полезен, так как позволяет хотя бы понять, пользу или вред приносит очередная новация (ведь человечество оплачивает это весьма дорогой ценой), сметающая или отбрасывающая назад, казалось бы, несокрушимые структуры. Поэтому весьма важным представляется остановиться на анализе типичных и часто повторяющихся ошибок на пути развития. Интуитивно каждый из нас продумывает, анализирует настоящее и планирует будущее на основе стереотипов (то есть аналогов). Но незнание аналоговых методов замедляет получение и осознание результатов, а иногда и дискредитирует эти методы в оценках людей, и без того слабо в них разбирающихся, в первую очередь — в глазах политиков и гуманитариев. Строго говоря, политология как таковая не является научным процессом познания, так как в ней отсутствуют понятия граничных условий и общие законы формирования явления. Все утверждения и прогнозы «политологов» строятся на допущениях и имеют крайне низкую степень достоверности, схожую с угадыванием.

Если затрагивать вопрос о политике как об явлении, то необходимо хотя бы кратко охарактеризовать понятие «политик» — человек, делающий (создающий) политику. На эту тему выпущено колоссальное число работ, однако единственным выводом из них может служить замечание Оскара Уайльда о том, что «история учит лишь тому, что научиться чему-либо у истории нельзя». Но существуют объективные причины этого, о которых политики и их окружение предпочитают не распространиться, а в иных случаях даже и не подозревают о наличии таких причин.

Итак, на первоначальных этапах развития социальных структур в человеческих стаях появились вожаки (аналог поведения сообществ высших млекопитающих), чьи сила, быстрота реакции и прочее давали им возможность обеспечить больше, чем у остальных, шансы на выживание опекаемой им семьи (стаи), состоящей из самок, детенышей, подчиненных или слишком молодых для борьбы за лидерство самцов. Власть такого вожака всегда была конечна и зависела исключительно от объективных причин. Кстати, подобная система до сих пор сохраняет свою положительную роль в небольших, наименее «продвинутых по пути цивилизации» сообществах.

При появлении избыточного продукта в материальной сфере, возникновении абстрактных понятий во вторичной знаковой системе и разделении стаи на более или менее устойчивые семьи роль вожака (вождя) изменяется, становясь диаметрально противоположной. Возникает принцип: «Что хорошо семье вождя, то должно быть хорошо и руководимому им племени (сообществу)». Естественно, что до такой ясности понимания своей рели вожди не доходили ни тогда, ни сейчас, но объективно действовали в рамках реализации этого принципа.

Это отнюдь не означало, что вожди были заинтересованы в ухудшении условий существования руководимого ими сообщества, наоборот: чем богаче и сильнее становилось племя (род, тейп и т. п.), тем выгоднее это было семье вождя, тем более он был заинтересован в сохранении власти своей семьи над нажитым имуществом и членами сообщества. Однако при этом влияние объективных критериев стало уменьшаться. Появились системы воздействия на соплеменников, обеспечивающие сохранение насильственной власти семьи. Если проследить за развитием мифологических представлений (по Леви-Строссу, Фрезеру и др.), то стихийная направленность этого предэтапа религиозных «мистерий» станет очевидной.

Таким образом, первобытный «политик» ставил задачу наоборот— не вождь для племени, а племя для вождя. Именно это положение сохраняется до настоящего времени и вряд ли изменится в ближайшем будущем.

Если рассматривать современное состояние мирового рынка политиков, то можно заметить ряд отчетливых тенденций.

Во-первых, число людей, стремящихся быть вождями, резко возросло. При этом в политику предпочитают идти те, кто не нашел себе применения ни в какой другой области человеческой деятельности.